Запоздалое признание

Где-то в дальнем краю, засмурневшие к веснам,
Сыновья нарекают отцам пустодесным:
«Бы совсем дряхлецы! Вы посмеха прохожим!
Мы в хибаре своей вас уж видеть не можем;
Не хватило нам счастья, той нищей крупицы,
Чтобы в горькое время – да с вами делиться;
Не хватило нам слез, чтобы слезною солью
Укрепилось бессилье, что кажется болью.
Наше нищее счастье, и слезы, и горе —
Разобрали другие в бесчестном разборе.
И вы сами порвите сопревшие нити —
Только в смутную пляску сынов не тяните!»

И сегодня в минуту, как сели мы рядом,

Я сказал это все перепуганным взглядом.

«Ты плачешь, плачешь во тьму…»

Ты плачешь, плачешь во тьму
Таким беспомощным плачем!
Когда тебя обниму,
Объятье будет горячим.

До смерти достанет мук,

До смерти достанет мочи!
Увядших, увядших рук
Сумею желать я в ночи!

Оглядчиво разомлей,

Задохшаяся над краем!
То к смерти, к смерти твоей
Мы вместе с тобой привыкаем.

Коса

Вновь нужда в наше ухо стучится,
И беспомощно слушает ухо…
Догорает в печи дровяница,
А снаружи – трубит завируха.

И кривляюсь, и молвлю со смехом:

«У меня и орган, и фанфара,
Я торговец, торгующий эхом,
Своего не нашедший базара».

И когда поминаю базары,

Наши дети пытливо-незрячи.
Босы ноги ты свесила с нары,
Тянешь к печке, покуда горячей.

Долго губы твои безголосы,

Долго с дрожью ведут поединок.
«Я придумала! Срежу я косы —
И снесу их поутру на рынок!

Голод жжет их быстрей огнепала,

Обветшают и цену утратят.
Только страшно, что мало, что мало
Мне за косу на рынке заплатят!»

Снег