Запредельный человек

Прямоугольной формы — пятнадцать на двадцать, — пять сантиметров в толщину; из мягкого материала вроде кожи. Я случайно задел замок, и крышка отворилась. Порывшись внутри, я обнаружил обычный набор вещей, с которым дамочки ходят со времен Нефертити: длинная изогнутая расческа, металлические тюбики тоналки, маленькая коробочка с чем-то мелким, какие-то пластмассовые фигурки вроде чармов для браслета, сложенный лист бумаги — фотокопия журнальной статьи. Листок я развернул: если не считать стенографических пометок, текст выглядел как расфуфыренная рекламная статья журнала моды. Что-то о новом имидже а-ля «жертва изнасилования» и восхитительных трупных тонах, которые нынче бешеными темпами завоевывают популярность у блати. Мне это ни о чем не говорило.

Я уже хотел вернуть листок на место, но тут верхняя строка привлекла мое внимание. Там была дата: Сбота, 33 ма 2103 г.

На минуту пол подо мной, стены вокруг и город словно превратились в тонкую газовую дымку, в нечто, выдуманное подсознанием в горячечном бреду.

— Две тысячи сто третий, — произнес я. — Ха... неплохо.

Выронив листок, я осмотрелся. Комната вроде настоящая. Со стороны террасы долетал прохладный ветерок, а снаружи проплывала пара безобидных с виду облаков. В тот момент привычный вид здорово меня успокоил.

— Значит, на следующей неделе мой день рождения, — сказал я, но прозвучало это как-то нерадостно. — Мне стукнет сто пятьдесят два...

Больше сумочка ничем не могла мне помочь, и я сложил содержимое обратно. Подкрепился парой виноградин со стола и продолжил исследовать комнату.

В стене было три закрытых двери, но сколько я ни давил, открыть не получилось. Тогда я вышел на террасу и взглянул на две башни, торчавшие из слоя облаков примерно в полутора сотнях метров подо мной. Стена за балюстрадой отвесно уходила вниз. Я так и не понял, где оказался; ни разу о таком месте не слыхал.

Я вернулся в комнату и обследовал стену возле койки — там, где мозаика немного отличалась. Нашел щель толщиной с волос и надавил. Щелкнуло, открылась дверь шкафа. Внутри я обнаружил простенький черный пуловер и надел его взамен утраченной рубашки. В выдвижном ящике нашел набор предметов с кружевной отделкой и рюшечками, вроде как исподнее коротышки Джесса. Порывшись в белье, нащупал нечто гладкое и холодное. Выглядело оно как помесь пистолета и смесителя. Думал воспользоваться им, но не знал, с какой стороны подается лекарство.

Остатки сил потратил на дальнейший осмотр стены, но поиски не принесли трофеев. Я съел банан и, растянувшись на койке, стал ждать. Прислушиваясь к песне ветра в колоннах, старался не уснуть, однако вскоре провалился в беспокойный сон, где меня ждала большая комната: в ней очень шумно, люди обеспокоенно взирают на меня. Еще я видел маленькую комнату. Из открытой двери струится дым. Тут же стоит большой зеленый бак. Мужчина в белой форме, с окровавленным ртом; женщина... Последняя говорит сквозь слезы: «Это приказ, черт бы вас подрал!» Потом все попятились, а я подхватил на руки какой-то тюк и вышел в задымленный проем. Женщина у меня за спиной плакала.

3

Солнечное синее небо окрасилось в алый и пурпурный тона, когда вернулся хозяин дома, мыча сквозь зубы мелодию. Женщина тоже пришла, но через минуту удалилась. Я притворялся спящим, пока Джесс осматривал меня: оттянул веко, заглянул в глаз. Затем он подошел к стене и на консоли, которая по команде выдвинулась из стены, нажал комбинацию кнопок. Достал что-то из щели в устройстве, рассмотрел на свету, нахмурился. Вернулся ко мне и взял за руку.

Я решил: пора! — и схватил его за шею. Джесс пискнул и всплеснул руками, выронив неизвестный предмет. Тогда я встал, а Джесс одной рукой потянулся в карман, но я перехватил ее и прижал его к стенке. Джесс смотрел на меня выпученными глазами.

— Есть что-нибудь от похмелья после летенола, Джесс? — Я подался вперед и чуть ослабил хватку, чтобы он мог втянуть немного воздуха.

— Отпусти... — тонко, как резиновая крыса с дырочкой в пузе, пропищал он.

— Как долго я пробыл здесь?

— Тридцать часов...

— Кто ты, Джесс? Какое тебе до меня дело?

— Ты... спятил? Я тебя из такой передряги вытащил...

— Вмешался — то зачем? По мне, так малышу вроде тебя опасно гулять в том парке.

Он задергался и захрипел, и я снова чуть ослабил хватку, пока с его лица не сошел пурпурный оттенок. Джесс изогнул губы в ухмылке, похожей на оскал раненного лиса:

— У каждого свое хобби, — выдавил он и попытался укусить меня.

Тогда я пару раз приложил его затылком о стену. Череп оказался на удивление прочный, как и стена. От усилий у меня снова загудело в голове.

— А ты крепкий, Джесс, — заметил я, — но я круче.

Джесс попытался ткнуть мне пальцем в глаз, и тогда я бросил его на пол, лицом вниз. Коленом уперся в спину и похлопал по карманам. Нашел надушенные платки и какие-то пластиковые талоны. Джесс сказал что-то еще, наверняка бесполезное.

— Ты меня заинтриговал, Джесс, — стараясь дышать ровно, сказал я. — Должно быть, сведения у тебя и правда важные.