Запредельный человек

Фрейзер тянул меня за руку в другой конец зала. Входная дверь открыта — прямоугольник белого света на фоне темноты. Я успел заметить в проеме силуэты моих девчонок, как дверь захлопнулась. Высокий стройный силуэт женщины, и рядом малышка. Они спускались в большой зал, и я помахал рукой и поспешил к ним, по тут наверху что-то сместилось, зашипел фонтан искр, кто-то закричал. Красноватое сверкание большого сварочного факела погасло. Фрейзер замахал руками и помчался туда. Кто-то вопил: «...горячо! Брауни, убери эту плиту! Налти, вырубай! Полностью все вырубай!»

Я подошел к тому месту, где кусок плиты врезался в толстые провода — шагах в десяти от сварочного аппарата. Было много дыма, стояла вонь как от паленой пробки. Я уже придумал пару ласковых фраз, адресованных оплошавшему рабочему, но что-то заставило меня обернуться — и я увидел ее, в самой гуще дыма. Она что-то сжимала в руке... Я закричал и бросился к ней. Она обернулась и...

Я лежал на полу, лицом на холодном камне. Из горла вырывался клекот. Где-то подо мной вибрировал генератор. Подняв голову, я увидел открытый зев люка. Рядом лежал черный футляр с инструментами. Это Джесс оставил, когда отпер дверь. Значит, я в помещении техобслуживания, над большим сливом, а вибрируют и гудят на самом деле насосы уровнем ниже. Я не помнил, как дополз сюда.

Попытался сесть, но крюк, о котором я успел забыть, снова впился в бок. Я согнулся пополам и некоторое время катился на волне огня; потом ухватился за край люка и подтянулся. Огонь все еще горел, но я уже знал, как его погасить. Внизу, под водой, будет холодно и темно, и глубины хватит, чтобы потопить всю боль жизни.

Я уже высунулся из люка и видел блики на черной поверхности. Сказал себе: «Еще рывок, Дрейвек, и у тебя получится». Одна рука почти не работала, но кому нужны две руки? Я оттолкнулся здоровым коленом и наполовину свесился из люка. Потом вывалился из него и полетел в мягкую черноту...

Очнулся я от удара. Какое-то время — секунды, а может, и дольше — меня швыряло течением. Я обо что-то ударился, и боль пронзила тело от макушки до кончиков пальцев. Внезапно я четко осознал, что упал в сточные воды и меня несет мощным потоком. То и дело я стукался головой о стенки. Но вот слив расширился, и я вспомнил о створках на выходе. Потянулся за спину и включил двигатели, направляя себя вверх по течению. С разбегу ударился о створки, задержался на них секунду — другую, выскользнул наружу и, бултыхаясь, поплыл по реке.

Холод проник сквозь костюм, и я ощупью нашел регулятор обогрева и поддал тепла — немного, потому что холод работал как анестетик, а это было кстати.

Река несла меня в одном ей известном направлении, а это значило, что даже в нынешний век усовершенствованных методов умножения человеческих страданий я плыву к морю. Я был матросом, но мне не улыбалась перспектива угодить в сундук Дейви Джонса. Я снова развернулся головой вверх по течению и, используя двигатели, прижался к правой стороне канала. Это оказалось непросто: одна нога, от бедра и ниже, отнялась, да и с левой рукой беда. Огонь в животе пока не сильно беспокоил. Еще успею намучаться с ним... если будет время.

Подгоняемый движками, я плыл вперед. Не прошло и минуты, как мне попалась скоба в стене — за нее-то я и ухватился. В распоряжении у меня оставалась одна здоровая нога и полторы руки — пальцы на левой не желали сгибаться. Ухватившись за скобу, расположенную выше, я подтянулся, поставил ногу на упор и поднялся. Так повторил несколько раз. Продолжалось это долго. Раза два или три я вообще забывал, что тут делаю, и начинал соскальзывать, но некий инстинкт, не дававший обезьянам падать с деревьев, заставлял руку снова хвататься за скобы.

Наконец хвататься стало не за что: ни скоб, ни стены, — вот ведь подстава. Я шарил рукой в воздухе довольно долго. Наконец удалось ногтями зацепиться за камень и перекинуть ноги через край. Это далось чуть проще, чем поднять зубами пианино, и я перевалился через парапет. Так я оказался там, куда стремился: на спине посреди пустой улицы.