Запредельный человек

Он все еще не оставил меня. Правда, от этой мысли было ни тепло, ни холодно. Отсюда мой предшественник, со всеми своими знаниями, отправился на верную смерть. А в награду ему — кусочек газетной колонки с некрологами на развороте. Ощупав панель, я уперся руками в правый край и надавил, потом сильнее. Она не сдвинулась. Значит, можно со спокойной совестью идти домой. Напоследок я еще раз толкнул панель, и она вдруг открылась, осыпав меня пылью. Проем выходил на заднюю стенку отопительной установки, между ней и стенкой оставалось достаточно места, чтобы протиснулся человек. За бойлером виднелась просторная комната, заставленная длинными столами и встроенными шкафами. Через приоткрытую дверь я увидел соседнюю комнату, такую же просторную. Там горел свет, за одним из столов сидели люди в черном.

В этот момент за спиной у меня щелкнуло, точно патрон вошел в казенник. Я застыл, как готовое желе. Заработал вентилятор, и листы металла вокруг меня задребезжали. Я выдохнул и двинулся вдоль длинной стены. Встал у дверного проема и выглянул в соседнюю комнату. Там четверо играли в карты. Часы на стене показывали двадцать восемь минут восьмого. Утро давно наступило, но свет солнца не проникал сюда, а значит, окон в комнате не было. Учтем. Один из черных в это время отложил свои карты на стол и поднялся. Следом за ним — и остальные. Кто-то что-то сказал, и они ушли — словно приятели, внезапно вспомнившие о встрече.

Я миновал морозильную камеру; нашел отмеченные на карте головки болтов. Внешне они не отличались, но три из них — при небольшом усилии — провернулись, и кусок, казалось бы, монолитной стены отъехал вглубь на смазанных полозьях. Юркнув в тесный проход, я задвинул кусок обратно. Я оказался в узкой вертикальной шахте диаметром чуть меньше метра. Вверх по спирали поднимались шестидюймовые прутья. Пахло слежавшейся пылью. И стенки шахты, и стержни на ощупь были гладкие — видимо, из полимерного пластика. Проверив, легко ли выхватывается пистолет, я стал подниматься.

Первые несколько десятков витков дались легко и приятно. Потом заныла спина, потому что я шел, согнувшись в три погибели. Потом заболели ступни, потому что стержни впивались в них. Ладони стали скользкими от пота, а ведь падать было уже высоко. Свет — бледно-зеленый — исходил от самих стен. Дедушка, помнится, пока не допился, рассказывал о неупокоенных мертвецах. Такие в новолуние вылезали из-под могильных камней. Сейчас таким призраком был я. Я велел себе перестать так думать, пока не напугал себя до смерти, как вдруг меня похлопали по плечу.

19

Вы, поди, думаете, что амбал вроде меня, да еще с пистолетом в штанах, воспримет подобную неожиданность как ни в чем не бывало: только оскалится да пушку выхватит? Ну, за пушкой — то я дернулся, но при этом подскочил так, что башкой погнул один из прутьев, а моя нога соскользнула со ступени, и я повис на руках.

Света хватило, чтобы разглядеть кисть руки и запястье, протянутые из тени. Плоти на них не было — только пожелтевшие косточки, слегка светящиеся в полумраке, как старинные неоновые лампы. Постепенно я различил череп — нижняя челюсть отвисла, как будто скелет собирался меня укусить, — потом вторую руку, корпус и ноги, сложенные на переломленной в двух местах спине. Мертвец бесформенной кучей громоздился на штырях.

Повисев немного, я закинул ноги на ступеньки, и попробовал подтянуться. Не получилось. После третьей попытки я взмок, с носа закапал пот. Потом решился оторвать одну руку от штыря, дотянулся до господина Костлявого, ухватил его за руку и дернул. Предплечье оторвалось от локтя, запястье переломилось; мелкие кости посыпались вниз, ударяясь о стенки и стержни. Я отбросил остаток руки и поднялся на ступеньку выше, уткнувшись носом в пятно в форме трех полос, складывавшихся в букву «П». Я коснулся буквы, и она рассыпалась буроватыми хлопьями. Кровь. Перед смертью этот бедолага со сломанной спиной пытался оставить послание. Ему почти удалось.

Что значит «П». Предательство? Поздно? Хороших слов на букву «П» в голову не приходило. «П» — попадалово? Поворотись?

Пипец?

Я поднял взгляд и уперся в пустые глазницы. Четвертый, автор писем. Писем, которые ждали меня, — как и эти вот кости, — предупреждая об опасности. Намекая, что меня ждет засада. Но почему убийца не убрал из мышеловки труп мышки, не смахнул с сыра пыль — для следующей жертвы?

Или я просто по малодушию все это себе напридумывал? Может, скелет — останки невезучего плотника? Доходяга упал, погиб да так тут и остался? Может, это тот, кто спроектировал тайную лестницу, и его потом сбросили вниз, чтобы он унес тайну в могилу? Ну, тогда я танцовщица с веерами.

Это точно Четвертый, ведь он убегал этим маршрутом, но перекрыл его своими костями. Да, наверное, так и есть. Он поднялся, угодил в западню, его нашпиговали свинцом, но он не умер на месте, а вернулся в эту крысиную нору и рухнул вниз — чтобы тот, кто придет позже, подумал то же, что и я сейчас.