Запрет на безумие

И Ролан искал. День и ночь, утро, вечер – пытался обнаружить следы пропавшей Брины.

Радлес осматривал досконально. Период, длиною в месяц, который напомнил Ролану о другом нелегком времени, когда он также изо дня в день, забыв о сне, воде и пище, обследовал районы города. Начиная с отдельных улиц (длинных и коротких, узких и широких, многолюдных и не очень), домов, на них расположенных, с последующим расширением радара поисков до кварталов и микрорайонов. Цель преследовалась та же – Брина.

Тогда он ее не нашел, хотя побывал везде, даже в Мертвой зоне. Заброшенная половина Радлеса, конечно, и сейчас не осталась без внимания. Напротив, Ролан посвятил ей намного больше сил и времени, чем процветающей соседке-южанке, поскольку знал теперь главное – Брина была догмаром. А немалая часть догмар предпочитала прибывать нигде иначе, как в Мертвой зоне.

Ролан ощутил волнение. Казалось, перед носом затрепетала бабочка – бабочка, несущая надежду, вот только трепетала она не впервые. Каждый раз как он вспоминал о Мертвой зоне, то думал об одном: что сотню раз мог проходить мимо одного и того же дома и не знать, что внутри него находится Брина. Почему? Потому что не чувствовал ее. Парадоксально, ведь ему не требовалось заходить внутрь зданий, чтобы отыскать в них нужного ему человека. Он и снаружи «сканировал» постройки. Но только не в случае Мертвой зоны, где ferus становилось сложно использовать свои врожденные способности. Потому как запахи живых существ, их тона и полу оттенки, которые отличали людей друг от друга, рассеивались в спертом воздухе. Однако Брину Ролан должен был почувствовать, должен!

Ролан все равно заходил в жилища, в которых чувствовал присутствие догмар. Какие-то квартиры пустовали, другие были защищены…

Утомительно. И тяжело, поскольку Мертвая зона засасывала, затягивала в бездонную яму, и Ролан потихоньку замечал, что, как и в прошлый свой визит, он не хотел оттуда уходить, не хотел покидать Мертвую зону. Но чем дольше он там находился, углублялся в бездушные проспекты, тем отчетливей себе представлял, как некая серая, обезличенная масса, в воображении рисующаяся пустотой – бескислородной, разумной пустотой – незаметно к нему подкрадывается…

Дождь за окнами практически прекратился: тучи вытряхивали остатки влаги.

Распахнув невесомую дверцу,– ему показалось, что она «упала», – Ролан наполнил тесноту автомобиля свежим дыханием сентября.

Интересно, сколько лет машине в действительности?

Ролан вышел, вдохнул прохладу и пошел вдоль длинной стоянки, которая находилась рядом с его домом. Грязные брызги летели в стороны.

Несмотря на свои неудачи, Ролан не сворачивал поиски Брины.

А если уехала?

Она не уехала. Ролан был уверен, что Брина в Радлесе, и никуда от него не сбежала. Очередной самообман? Вполне возможно – так было легче справляться с потерей. Но он ему нравился, этот вид самообмана, Ролан верил в него, самозабвенно, словно где-то там, у него внутри, был взращен личный советчик-оракул.

Оракул…как забавно…. Возможно, следовало обратиться к заклинаниям? Попросить поддержки у таинственных сакр?

Но он уже пробовал. И не единожды. Пытался использовать их множество раз. Однако знаки противились, заклинания не работали – они отказывались ему помогать. Они…они словно знали, для чего к ним обращались: для каких целей, а главное, для чьих поисков, а потому не желали ему отвечать.

И Ролан терялся, злился, негодовал, однако отступать, отнюдь, не собирался. Напротив, он стал бодрее, намного собранней, и готовился к новому бою.

Поскольку стоило ему определиться, избавиться от сомнений и пресловутого замешательства, как мысли обрели кристальную ясность. И пришла уверенность: уверенность в себе, уверенность в Брине. Уверенность в ее невиновности и в правильности своих намерений. Да, возможно, Ролан ошибался. Возможно, Брина не желала, чтоб ее отыскали.

Но того желал Ролан. Желал и частенько вспоминал свой последний разговор с Александром.

Почему он об этом спросил? Задал вопрос, который стал неожиданным даже для себя самого? Ролан не считал, что отношения с Бриной по своему масштабу, значимости и степени судьбоносности были равнозначны отношениям Александра и Нелли. Там некая магия, что-то…что-то необычное, вмешательство неподвластных кому-либо сил.

Судьба, как говорила Нелли. Любовь…как говорила Брина. И снова…эти слова. Он думал о них постоянно. Проигрывал в сознании, будто понравившуюся пластинку. Вечер, переулок, Брина, прижатая к стене, и слезы, сопровождающие признание – ее признание в любви.

«Я знал», – сказал Александр. «Я знал».

А знал ли Ролан?

Он достиг жилища Александра, который хотел с ним срочно поговорить.

Вошел, прошел в гостиную и остановился – наткнулся на ferus: казалось, они целенаправленно дожидались Ролана.

Занятно. Он думал, что разговор состоится исключительно между ним и Александром, который смотрел сейчас на него. Все смотрели и, что странно, в абсолютном молчании.