Запрет на безумие

Ролан помнил упомянутый случай, помнил раздражение Александра, а также его невнятные, односложные ответы, призванные оправдать свою невезучесть. Мысленно Ролан улыбнулся этим действительно забавным воспоминаниям, тогда как в реальности не получилось – настроение не позволило.

– Семь минут тридцать две секунды. – Взгляд Александра устремился в центр зала.

– Почему же терпел? – удивился Океан, словно до того ни разу не слышал объяснений Александра. – Тебя никто не заставлял, мог бы покинуть сие душевное окружение.

– Я бы и рад покинуть, да побоялся, что присутствующие при этом люди – обычные люди, числом превосходящие догмар – и без того удивленные моими паркуровскими способностями, не поймут смертельно-акробатического номера под названием «Спрыгнуть на дорогу, под колеса машин». Пришлось терпеть.

Океан усмехнулся.

– Нет, не помню, – уверенно заключил он, очевидно, не в силах вспомнить данный случай. Видимо, действительно, подзабыл. – Но я помню, как догмаровский отпрыск, мелкий шкет, обрызгал Рагнара из мега-устрашающего игрушечного пистолета и спрятался в группе амигос, рекламирующих только открывшийся испанский ресторан. Где это было? Ах, да, в Латвии. Таким образом, наш обескураженный красавец остался скрипеть зубами и строить кровавые планы мести.

Взрыв гомерического хохота рассек воздух – вспомнили все. Только Ролану смеяться не хотелось. Совсем. Не желая сидеть застывшей фигурой и вызывать нежелательные подозрения, Ролан попытался изобразить улыбку, кое-как шевельнув губами, но подозревал, что попытка не удалась. Потому он прекратил ломать комедию и полез в карман за телефоном. Достав, положил на колено, набрал номер…

– И что же, пацаненок до сих пор жив? – смеясь, интересовался Кас.

– Предполагаю, амигос не дали его в обиду, – ответил Океан. – Спрятали под сомбреро.

«Вызываемый абонент…

– …не может быть вызван». – От того, как сжал телефон, побелели костяшки пальцев.

– Ролан…Ролан, прекрати! – Ролан поднял голову и встретился с ореховыми глазами. Они слегка прищурились.

– Прекрати бить чечетку. Ты что такой нервный? Последнюю четверть часа только и делаешь, что трясешь ногами.

Чечетка? Ролан посмотрел на свои ноги и лишь тогда осознал, что, действительно – правая нога нервно постукивает по полу. Прекратил.

– Проблемы?

– Нет.

– Замечательно. Кстати, где Рагнар? – Теперь Кас обращался ко всем.

– Не интересно, – равнодушно ответил Александр, заблуждав глазами по залу снова.

В груди поднялась волна: разъедающая волна…чего? Ревности? Зависти? Ролан тряхнул головой. Он знал, кого высматривал Александр – Нелли. Александр наблюдал за Нелли, которой сегодня пришлось окунуться в недавнее прошлое и вновь надеть красно-белую форму официантки. На днях уволилась одна из новеньких девочек, не проработавшая в баре и недели, и Нелли не успела найти ей замену. Вот и пришлось завязывать передник и самой хвататься за поднос. Тогда как Александр испускал пары недовольства, пристально следя за каждым ее шагом.

– Она могла вызвать сменщиц. – Кас так же обратил внимание на напряжение, исходящее от Александра.

– Не могла, – не без ехидства ответил Александр – видимо, вопрос не раз обсуждался между парой. – Сказала, они и так прописались в баре. Чтобы вам было известно: персонал – не роботы на батарейках, они не могут работать каждый день, к тому же у них есть своя личная жизнь, верное течение которой так же требует времени.

– К тому же работать практически без сна…– наигранно грустно протянул Кас, мол «Это совсем уж непосильная задача».

– Без сна, – согласился Александр, кивая.

– А если кто-то…

– А если кто-то да что-то, – предвосхитил он намеренно-коварный вопрос Океана, – вмиг останется без чего-то.

В этот момент, почувствовав настроение мужчины – в прямом смысле, почувствовав, – Нелли прекратила расставлять напитки и посмотрела на Александра. Проведя между собой молчаливый диалог, который продлился несколько напряженных секунд, Нелли натянуто улыбнулась и продолжила обслуживать клиентов, тогда как Александр, глотнув пива, с холодной яростью наблюдать за ней.

Ролан стиснул зубы. Чем дольше следил за этой идиллией, тем сильнее на сердце разгорались странные, доселе незнакомые чувства – щемящей тоски и беспокойства. Собственные мысли пугали – мысли, неизвестно откуда явившиеся, и почему вдруг засевшие в сознании. Он боролся с острой потребностью оказаться на месте Александра: стоять, смотреть, злиться, возможно, негодовать, но понимать, что твое, родное, та, которую не упустишь и не отдашь. Только в качестве партнерши он видел совсем иную женщину.

Брину. Женщину, которая исчезла. Которая была, но растворилась в пространстве, оставив за собой лишь шлейф из очертаний своего силуэта и неоднозначных воспоминаний. Еще вечером изнывала в его объятиях, а на утро даже на звонки не отвечала; после того, что между ними было, после той свободы, которую он себе разрешил, она…пропала. И ее исчезновение Ролана убивало, уничтожало душу по крупицам: не спеша, с точностью да планомерно, будто разлагая медленнодействующим ядом.