Запрет на любовь

— Мне вам нечего на это сказать! К сожалению, у меня много работы, и вам пора, молодой человек, — выслушал спокойно моё обвинение Никоненко, деланно увлекаясь документами.

По наступившему тягучему молчанию в кабинете, стало понятно, что разговор окончен.

— Я просто хочу знать, что с ней случилось, — попытался вернуться к теме, но Андрей Вячеславович, даже бровью не повёл.

— Бл*, — я порывисто встал. Шагнул было к двери, как вернулся:

— Он хотя бы приходит её навещать? — руками в стол упёрся, к мужику склоняясь. — Она… — запнулся, потому что меня душили эмоции. — Есть ли шанс её вернуть к нормальной жизни?

Он продолжал изучать листы. И бесил этим до невозможности.

— Неужели так трудно ответить? — ударил ладонями по столешнице. Стол вздрогнул, канцелярия чуть подпрыгнула.

— Если вы немедленно не покинете мой кабинет, я вызову охрану! — на той же ровной ноте отчеканил Никоненко.

— Да пошёл ты! — рыкнул в сердцах. Яростно смахнул лежащую на краю стопку бумаг и размашисто покинул кабинет Франкенштейна.

Нет, скорее Ганнибала Лектора.

Мужик своей выдержкой именно этого маньяка напомнил.

Если бы не закрытые двери и узкий коридор, я бы может и попытался до Алии добраться, но, увы, даже в такой зажатой обстановке, маневрировать не позволили.

Этот бюрократический гондон всё же тревожную кнопку нажал, и меня сразу за дверью, в коридоре встретила охрана. Бравые молодцы в больничных робах.

Меня мягко выставили прочь, ну как… выставили — сопровождали, а когда я замялся, желая кое-что уточнить, выпихнули, даже не дослушав.

Я поматерился, глядя на запертую дверь, подышал жадно, злость усмиряя, сунул руки в карманы куртки и торопливо до машины зашагал.

Не знал, куда себя подать… Слонялся по городу. Набрал приятеля, кто обещал дело отыскать, но он не ответил.

И уже не себе места не находя, вечером к Санычу домой поехал.

Да и было с чем — опять ребята собрали подарков для тренера.

Пару коробок с вещами и инвентарём на заднее сидение поставил. Конверт с наличными в карман, и поехал к Санычу.

— Это дело полезное и нужное, — скупо поблагодарил тренер, — пропуская меня в квартиру. — Деньги тоже не будут лишними… — потряс конвертом и между книжками на тумбочке в прихожей засунул, — без них команде тяжко собираться, да и на аренду катка теперь есть, — мотнул головой. — Я на это пенсию убиваю.

— То есть, деревянная коробка… во дворе, а аренду платить? — недопонял я прикола.

— То что, каток на дворе, не делает его общедоступным. У нас давно нет ничего государственного. Всё в частных руках, — помрачнел Саныч. — В девяностых забросили, а сейчас один предприимчивый человек его выкупил. С разных секций берёт деньги, и с желающих покататься, — пояснил бормоча. — Оно и понятно за коробкой следить нужно. Бортики, скамейки, лёд…

— Чёрт, я о таком не задумывался, — признался тихо и почесал затылок.

— Не обращай внимания, это я так, — махнул мне на зал Саныч. У него была стандартная двушка в пятиэтажке.

Пока перебирали подарки, болтали о разном, кроме темы «Алия». Я уже пытался по телефону, и больше не хотел расстраивать тренера, напоминанием этого дела.

— Ох, Тим, ну и приволок ты нам подарков, — старческие губы тронула улыбка. Редкая гостья для лица любимого тренера. — Не стоило уж так замарачиваться…

— Не, Саныч, ты не прав. Стоило, стоит, и ещё будет! Мы тут оговариваем пару благотворительных матчей в поддержку организовать. Сбор средств на счёт, будет тебе копилка.

— Это ты сильно придумал. Но я даже не знаю, чем отблагодарить.

— Ты что издеваешься, Саныч? — у меня аж дух перехватило и сердце болезненно ёкнуло. — Ты же для меня сделал больше, чем некоторые отцы для родных сыновей. Да и не знаю, как ещё вину загладить.

— Играй, Тим. Играй сердцем! Душой! Играй, как когда-то… Играй, потому что хоккей — твоё! И это лучшая благодарность! Я горд, что у меня есть такой… — запнулся тренер, натужно сглотнув, будто горло сушило, и слова застревали. — Уверен, что не гордиться таким сыном невозможно. Я ведь… полюбил тебя ещё наглым щенком, — улыбнулся задумчиво и торопливо сморгнул. — Ты моё лучшее творение. Сына ближе, — голос дрогнул. И я не желая сопли разводить, шмыгнул носом:

— А чаю отец нальёт?

— Конечно, конечно, — проворчал Саныч, ни с первой попытки встав с кресла. Я даже думал ему помочь, да тренер отмахнулся: — Разбирай, я чайник поставлю, — пошаркал ногами прочь.

Я проводил задумчивым взглядом, а потом отвлёкся на телик, где как назло говорили за спортивные новости и о том, что скоро у местной команды будет серия матчей.

— Саныч! — окрикнул тренера, продолжая в телик глядеть, когда померещился странный звук.

— Саныч, ты где? — Секундой погодя, прислушался к пугающей тишине и быстро на кухню бросился.

— Саныч! — взвыл, найдя тренера на полу без чувств.

Бледный, синие губы, глаза закатаны.

— Саныч, — потряс его, но тренер не отзывался.

— Бл*, кто-нибудь, — завопил, со всех ног выбегая прочь из кухни. — Помогите!!! — вопил, срывая голос на весь дом. В комнату за телефоном юркнул, и пока набирал экстренную, дверь входную распахнул:

— Помогите! Кто-нибудь! Человеку плохо!!!