Запрети любить

Самое страшное, если с ним что-то случилось. Я проверяю новости по району по несколько раз в день, и ничего не нахожу. Все соцсети Кирилла неактивны с того самого злополучного вечера, когда я порвала связавшую нас нить.

И чем дальше, тем больше кажется, что я не найду способ связать ее обратно.

Вечером второго дня слышу, как рядом с домом останавливается машина. Сколько раз я бегала к окну, слыша шум колес – тоже не сосчитать. Но сейчас машина действительно возле дома Кирилла. Только это не он. Это такси привезло остальных членов семейства Самсоновых. Я наблюдаю, как они выгружают чемоданы, как заходят в дом. Выглядят спокойными. Знают ли они, что случилось? Рассказал ли Антон? Знают ли, где сейчас Кирилл?

Я снова и снова наматываю круги по комнате, борясь с собой. Если они не в курсе, это будет шок. Возможно, Кирилл знает, как лучше им донести информацию. А будет ли что доносить? Нет, нет, не хочу верить, что все кончено.

Но если не кончено, они все равно узнают. Какая тогда разница, от меня или от него? Лишь бы узнать, где он, что с ним все хорошо.

Наконец я решаюсь пойти. Решаюсь с трудом, тело деревенеет, а ноги едва сгибаются, пока я иду до калитки дома Самсоновых. Я просто хочу знать, что с ним. Остальное не так важно. Звоню в звонок, сердце заходится в груди, даже дышать тяжело. Когда слышу шаги, кажется, что в обморок грохнусь. Калитку открывает Ирина. Щурится, глядя на меня, но кажется, не удивлена. И я не знаю, хорошо это или плохо.

– Ну заходите, – кивает мне, сторонясь. Еле ползу до двери. Зря я пришла. Что я могу одна против них? На их же территории?

В гостиной пусто, Ирина проходит дальше, за дверью обнаруживается библиотека, женщина указывает мне на кресло, и сама опускается в соседнее.

– И зачем вы пришли, Ярослава?

Я смотрю на нее, такую непоколебимую, с ровной спиной и непроницаемым взглядом, с укладкой волосок к волоску и легким макияжем, и понимаю: ничего у меня не получится.

– Я хотела спросить: вы знаете, где Кирилл?

Она сверлит меня взглядом. Я знаю, что выгляжу не очень, а на ее фоне и вовсе жалко. Растрепанная, с опухшим лицом и красными глазами… Ирина вздыхает.

– Да, я знаю, где он.

Глава 23

Сердце пропускает ход.

– С ним… Все хорошо? – спрашиваю быстро. Ирина поджимает губы.

– Пока да. Все нормально.

Я киваю, ее тон ведения беседы сбивает меня с толку. Она вроде бы и спокойна, но я отчетливо понимаю, что наш разговор не может быть вот таким аккуратным.

– Вы скажете мне, где он? – задаю следующий вопрос. Ирина вздыхает.

– Давайте начистоту, Ярослава. Я говорила с Антоном, и знаю о вашей интрижке с моим сыном.

Интрижка… Да уж, представляю, что там Антон мог наговорить.

– Я вас не виню, – ее слова так удивляют, что я даже поднимаю голову и смотрю на женщину. – Вы интересная, спору нет, и выглядите отлично. Мой сын не только хорош собой, но и умен, образован… Я понимаю, что вы могли заинтересовать друг друга. Но давайте рассуждать здраво: эти отношения никуда не приведут.

Я сглатываю, отворачиваясь.

– Почему вы в этом так уверены? – снова смотрю на нее.

– Потому что я знаю своего сына. Он ведь рассказал вам о своем прошлом?

– Да. И о Саше тоже.

Ирина кивает.

– Для Кирилла, и для нас всех та авария стала трагедией. Стало ясно, все, за что мы боролись в течение нескольких лет, было бессмысленно. Он катился вниз, и с каждым своим возвращением катился все ниже. При этом умудряясь обманывать нас долгое время. После того, что случилось с девочкой, он сломался. Но желание исправить свои ошибки позволило ему подняться. Конечно, вкупе с медикаментозным лечением. И несмотря на то, что последние шесть лет он ничего не принимает, у нас так и нет уверенности, что это не случится снова.

– Зачем вы мне это говорите?

Она снова поджимает губы.

– Не думайте, что я забочусь о вас, – продолжает говорить. – Я не хочу потерять своего сына. Снова.

– Вы его уже потеряли.

Если мы говорим откровенно, какой смысл молчать об очевидном, так ведь?

– Я знаю, – мои слова ее не обижают, хотя я и вижу, как Ирина сжимает руки. – Знаю, что много упустила из виду. Знаю, что у нас с Кириллом не будет близких отношений. Однако он мой сын. С той злополучной аварии у Кирилла было много девушек. Мы с отцом их не видели. Никогда. Да и отношений там формально не было, только физиология. К роману с вашей сестрой мы отнеслись с настороженностью. Но, как оказалось, смотрели не туда… Послушайте, Ярослава, Кирилл не простой мальчик, – она разворачивается ко мне всем телом, я напрягаюсь. – Он очень проблемный, сложный, с нестабильной психикой. Мы не знаем, как он отреагирует на сильный стресс. В этот раз все обошлось. Кажется, – добавляет она, – пока он не вернется, я не могу быть уверена в этом.

– К чему вы ведете? – не выдерживаю я.

– Я веду к тому, что отношения с вами для него – стресс. Вы не задумывались, почему он такой умный, образованный, разносторонний, ведет подобный образ жизни? Полдня на работе в офисе, остальное время дома? На протяжении многих лет…

– Потому что у него домашний арест?