Запрети любить

Я его обидела. Пускай и не хотела этого.

А сколько раз я могу сделать так еще?

Но уехать… Просто уехать, словно и не было меня тут? Оставить Таню, отца… Кирилла оставить в первую очередь! Что он подумает? Решит, что меня купили? Что будет чувствовать? Как отреагирует? А если сорвется?

Ирина будет все держать под контролем. Сейчас она готова к этому. Она готова, а я – нет. И правда в том, что действительно неизвестно, буду ли готова когда-нибудь.

Утром ситуация остается той же: Кирилл не отвечает. Моя последняя ниточка рвется. Таня ходит по дому, не замечая меня, я чувствую себя невообразимо одинокой. Я почти не спала ночью, по кругу изводя себя мыслями и набирая Кирилла. Мне казалось, если он ответит, то все сразу станет просто и понятно. Все разрешится. Но он не ответил. И все мои вопросы так и остались со мной.

Как я могу сделать Кирилла счастливым? Нас с ним? Я не тот, совсем не тот человек. Все, кто рядом со мной – несчастны. Бывший муж, мать, сестра…

Мне не дано быть счастливой. Не дано делать счастливыми других. Я не создана для этого. И это не новость сегодняшнего утра. Эта сформулированная жизнью аксиома.

Калитку снова открывает Ирина. Мы встречаемся взглядами, и я тихо выдавливаю:

– Я согласна.

Она кивает, глядя на меня, сжимает мою руку чуть ниже локтя и говорит:

– Это правильное решение, Ярослава. Я все устрою.

Глава 24

Кирилл

– Да, мам, я вернусь через пару дней, давай, спокойной ночи.

Кладу телефон на тумбочку и опускаюсь в кресло. Кажется, Антон ничего им не рассказал. Это, конечно, странно, но, наверное, хорошо.

– Ну и?

Поднимаю глаза на Сашу, она вздергивает брови.

– Ты здесь уже три дня, может, все-таки расскажешь, что происходит?

– Ничего не происходит, – пожимаю плечами. – Просто приехал в гости к тебе.

– И не включаешь мобильник.

– Хочу отдохнуть от всех.

– Но маме звонишь.

– Это напоминает допрос, Саш.

Молчит, сверлит меня взглядом. Я тоже молчу. Приехать сюда казалось правильным решением. В общем-то, я и не жалею, просто… Просто все далеко не просто. – Имею право на допрос, раз ты ищешь в моем доме политического убежища.

Она шутит, но взгляд остается серьезным. Криво усмехаюсь. Понимаю, что должен рассказать, но не могу. Это же Саша. И пусть мы с ней уже давно не вместе, она была для меня первой девушкой, к которой я испытывал по-настоящему искренние и сильные чувства. И долгое время после считал, что ее место не удастся занять никому. Но появилась Яся… И все изменилось.

– И как ее зовут?

Я не сразу соображаю, растерянно моргаю, глядя на Сашу, откидываю упавшую на глаз прядь волос.

– Ты о чем? – снова пытаюсь уйти от темы. Она вздыхает.

– Кирилл, давай поговорим начистоту. Ты мой друг, один из дорогих мне людей. И я вижу, что тебе плохо сейчас. Позволь мне помочь.

Смотрю в угол, подбирая слова. Как сказать, что я влюбился в другую? Что с ее появлением моя жизнь повернула в новую сторону. Что я снова стал чувствовать то, на что, казалось, уже не способен? Как сказать это девушке, с которой я испытывал подобное и которая по моей вине больше не сможет этого испытать?

Поганое чувство, но все эти годы, пока в моей груди было все выжжено, как в пустыне, было даже как будто легче. А сейчас там снова огонь, только совсем другой, и вина перед Сашей вырастает во всю величину. Толстой непробиваемой плитой ложится на плечи.

– Ты влюбился, да?

Снова поднимаю на нее глаза, она сидит в инвалидном кресле, такая ровная, непоколебимая во всех смыслах этого слова. Ничего не двигается, кроме мышц лица, и все равно в ее глазах столько жизни, что просто невозможно назвать ее ущербной.

– Кажется, да, – отвечаю ей, Саша улыбается.

– Наконец-то.

Я снова теряюсь, и она это видит.

– А ты что думал, Кирилл? Что я буду плакать? Если только от счастья, – в ее глазах и правда появляются слезы. – Я так боялась, что ты поставил на себе крест. Расскажи мне о ней.

Сплетаю пальцы рук в замок, снова отводя взгляд. Рассказать…

– Все довольно сложно, – киваю, сглатывая.

– Она знает о твоем прошлом?

– Да. И кажется, это ее всерьез пугает. Она боится, что я сорвусь. Мое прошлое для нее большая проблема. Она… Она правильная. Возможно, даже слишком правильная. Она не может поверить в то, что я завязал насовсем.

– Но ты завязал, – Сашин голос полон такой уверенности, что на мгновенье сжимается сердце.

– Да, – смотрю ей в глаза. – У меня был слишком жестокий показательный урок.

Тишина длится не меньше нескольких минут, потом Саша подъезжает ко мне.

– Ты не виноват в том, что случилось, Кирилл. Это был мой выбор. Я могла отказаться от подобного образа жизни.

– Ты была моей девушкой и шла за мной. До конца. А я привел тебя в ад.

– Нет. Как ни странно это прозвучит, но в ад ты привел не меня, а себя. Я не буду врать, что каждый день просыпаюсь, чувствуя себя счастливой. Это не правда. На пятьдесят процентов дней приходится отчаяние, пустота, депрессия, желание поскорее умереть. Но есть еще другие пятьдесят, которые помогают мне жить, невзирая ни на что. А у тебя их нет, Кирилл. Ты на сто процентов погрузился в ад, причем по собственной воле.