Запретная королева

– В свите сэра Уолтера Хангерфорда, когда только оказался при дворе, миледи. – В его глазах блеснул отсвет далеких воспоминаний. – Сэр Уолтер настоял на этом. Звонкая оплеуха бывает на удивление убедительной. Правда, к тому времени я, разумеется, уже умел читать на родном языке.

– А насчет меня никто не побеспокоился, умею я читать или нет, – услышала я собственный голос.

– Во дворце множество людей, которые с радостью сделают это для вас, миледи, – заметил Тюдор.

– Думаю, они осудили бы мое невежество.

Оуэн Тюдор снисходительно пожал плечами:

– С чего бы?

С этими словами он отошел к окну, где было светлее, и быстро пробежал глазами документ до конца; я задышала более спокойно. Вероятно, я ошибалась, ожидая от него порицания.

– А новости самые хорошие, – наконец доложил Тюдор. – Милорда Генриха сочли уже достаточно взрослым, чтобы короновать на царство в Вестминстере уже в следующем месяце. А в следующем году – дата пока что не уточняется – он отправится во Францию и будет коронован и там как монарх этой страны.

Это действительно были хорошие новости, разве нет? Юного Генриха коронуют и помажут на царство. А еще он поедет в Париж, будет сидеть на троне моего отца и в его короне, пусть пока что он еще ребенок. И меня внезапно унесло в прошлое, в тот день, когда я в последний раз ступила на берег родной земли, будучи еще женой короля Генриха… Вот только он к тому времени уже умер, а я еще ничего не знала. А потом мне, оцепеневшей от горя, оставалось лишь сопровождать его тело обратно на родину.

Леденящий страх путешествия, охватившее меня тогда ощущение безнадежного одиночества, мучительные страдания, которые я испытывала, вдруг всплыли откуда-то из глубин памяти, настолько поразив меня четко запомнившейся болью, что пальцы мои сами собой судорожно сжались, сминая деликатную ткань юбок. Я-то думала, что окончательно справилась с обидой на Генриха, постоянно отстранявшегося от меня, но, оказывается, она до сих пор искусно пряталась где-то в уголках моего сознания – видимо, эта рана никогда не заживет.

– Вы будете сопровождать юного короля, не так ли, миледи?

Очнувшись от невеселых размышлений, я вернулась в настоящее и взяла у Тюдора документ. Мой дворцовый распорядитель помог мне прогнать мысли о Генрихе.

– Да, до Лондона.

– А потом и до Парижа.

Это была еще одна одолевавшая меня тревога.

– Этого я не знаю, – честно призналась я.

Это не было секретом даже для моих слуг, и они, должно быть, обсуждали мою ограниченную жизнь везде, где только можно было посплетничать – в кухне, конюшнях, погребах.

– Поеду я туда или нет, полностью зависит от воли лорда Глостера. Это также может зависеть от моего хорошего поведения… С другой стороны, герцог может решить, что, если он позволит мне отправиться с сыном, я захочу остаться во Франции и откажусь возвращаться в Англию. А так рисковать он ни за что не станет.

Мне удалось улыбнуться, но я даже не пыталась скрыть горечь в голосе.

– Впрочем, я не понимаю, какое это имеет значение. Я ведь уже не играю никакой роли в жизни собственного сына.

После этих слов я прикусила язык. Что заставило меня обнажить свою душу перед Тюдором? Боясь открыться еще больше, я отошла чуть в сторону и повернулась к нему спиной.

– Вы обязательно поедете в Париж, миледи, – произнес господин Оуэн, обращаясь к моему затылку.

– Но Генриха сочли уже достаточно взрослым, для того чтобы появляться на публике самостоятельно, – уныло заметила я. – А когда его коронуют, необходимые наставления будет давать ему Уорик. Считается, что поддержка Валуа никакой ценности не представляет.

– Вы сами величайшая ценность, миледи, – ответил Оуэн Тюдор. – Это понимает даже Глостер.

Я быстро повернула голову и взглянула на него через плечо.

– Похоже, вы очень хорошо информированы, господин Оуэн.

– Быть хорошо информированным моя обязанность, миледи. – Он был совершенно невозмутим. – Вы поедете с Юным Генрихом в Париж, свидетельствуя своим присутствием, что в жилах этого мальчика течет кровь королевской династии Валуа.

– Я безумно устала быть сосудом этой самой королевской крови Валуа, – отрывисто бросила я, и мои пальцы снова сжались, на этот раз сминая пергамент.

Этим утром я как-то слишком быстро теряла контроль над эмоциями и потому должна была положить конец разговору. Вновь овладев собой и через силу улыбаясь, я бодро повернулась лицом к Тюдору.

– Благодарю вас за участие, господин Оуэн. Вы, разумеется, правы. Кровь Валуа имеет очень большое значение. А еще, как вы правильно заметили, здесь слишком холодно, а вас к тому же наверняка ждут дела. – Я жестом указала на его тяжелый теплый плащ и сапоги.

– На сегодня мои дела завершены, миледи. Я просто хотел убедиться, что у герольда есть все, что нужно для возвращения в Вестминстер. И теперь полностью в вашем распоряжении.

– В этом нет необходимости. – Я начала удаляться от него.

– Мне кажется, что необходимость есть, миледи.

– Мне ничего не нужно.

– Нужно, миледи. Просто вы не хотите в этом признаться.