Запретная королева

Я заставила себя пройти вглубь комнаты и взяла зеркало. Интересно, что я там сейчас увижу? Будет ли это лицо шлюхи? Да узнаю ли я вообще ту женщину, которая будет смотреть на меня оттуда? Я быстро глянула в зеркало и удивилась. Потому что не заметила на своем лице грешного клейма, которого ожидала.

Тогда я посмотрела в зеркало еще раз, уже без нервной спешки, спокойно, приблизившись к свече. На меня смотрела несчастная женщина, которая только что была очень близка к тому, чтобы наконец поймать то, чего она желала всю свою жизнь. Прямо перед ней был соблазнительный мост через пропасть, ей протянули руку помощи, рядом стоял мужчина, готовый дать ей то, к чему стремилось ее сердце, – а она отступила. Убежала, лишив себя второй попытки. Теперь этот мужчина будет презирать ее за недостаток смелости и бесцеремонность. Все было безнадежно испорчено.

Я снова и снова переживала эти волнующие мгновения, их блеск и боль. Оуэн назвал меня по имени – Екатерина. Он поцеловал меня, а я его оттолкнула, тогда как на самом деле вместо этого хотела сказать: «Целуйте меня еще!» и воспользоваться по назначению его кроватью с покрывалом из яркой ткани.

Вы возжелали моего тела, но оказалось, что моя родословная недостаточно хороша для вас…

Как бы Оуэн Тюдор ни презирал меня, я презирала себя больше.

Я взяла гребень и принялась ожесточенно расчесываться, дергая за спутанные волосы, как будто, причиняя себе боль, надеялась прогнать свое горе. Плакать я не могла, потому что сама была во всем виновата: сначала решилась отправиться в комнату к страстному мужчине, а потом сбежала, когда он меня поцеловал.

Повернув голову, я снова взглянула на свое отражение и увидела ссадину на щеке. Кожа была слегка оцарапана и покраснела. Ну конечно. Эту отметину оставила цепь дворцового распорядителя, висевшая у Оуэна на шее. Весьма уместно.

Еще одно ужасное напоминание об ужасном вечере.

Гилье отдернула тяжелые шторы балдахина над моей кроватью – безмолвных свидетельниц моей бессонной ночи, и вдруг замерла, испуганно вскрикнув.

– Миледи!

– Что случилось? – Реакция моего тела и сознания была замедленной.

– Чем вы занимались? – Гилье отошла и тут же вернулась, протягивая мне зеркало.

И я посмотрела на себя. Ссадина, которая прошлой ночью была лишь маленьким пятнышком, теперь стала ярко-красной, с лилово-синеватыми разводами, – кровоподтек, расплывшийся на всю щеку.

– Кто это сделал?

Я прикоснулась к больному месту пальцем и слегка поморщилась. Правду я, понятное дело, сказать не могла.

– Сама виновата, – не моргнув глазом солгала я. – Упала, зацепившись о ножку кровати. Слишком долго стояла на коленях на своей prie-dieu, вот ноги и затекли. – Царапина была очень заметной. Я закрыла глаза: мне бы меньше всего хотелось привлекать внимание к своему предосудительному поведению. – Можем мы это как-то поправить? – с надеждой в голосе спросила я.

– Думаю, пришла пора разумно воспользоваться гримом. – С этими словами Гилье, порывшись в глубинах моего сундука, извлекла оттуда шкатулку с косметикой.

Я редко ею пользовалась. Моя кожа и так была изысканно бледной, с очень мелкими порами, но сегодня мне определенно нужно было прибегнуть к каким-нибудь уловкам. Мы с Гилье достаточно знали о моей матери – Изабелла была большой мастерицей накладывать грим, чтобы привлекать к себе взгляды мужчин. Но сегодня моя задача, напротив, заключалась в том, чтобы спрятать кое-что от взгляда вполне конкретного мужчины. Оуэн Тюдор не должен догадаться, что наша с ним ночная встреча оставила след на моем лице.

Целый час мы открывали пакетики и флаконы и в конце концов воспользовались порошком из корня белой лилии, чтобы сделать кожу моего лица белее и как-то скрыть ссадину. Растертые листья дягиля добавили румянца моим щекам, отвлекая взгляд от кровоподтека.

– Уже лучше, – неуверенно заметила Гилье, продолжая, впрочем, недовольно хмурить брови. – По-моему.

– Но все равно не очень хорошо. – Я в отчаянии швырнула зеркальце на кровать.

– Мы не сможем спрятать это полностью.

– Да, не сможем, – вздохнула я.

Мы сделали все, что могли, и лучше уже не будет. После ночного поста я позавтракала прямо у себя в комнате и не пошла на мессу, однако к обеду должна была выйти к своему скромному двору, иначе мое пустующее кресло вызовет пересуды. Мне предстояло собраться с остатками сил и сделать вид, будто ничего особенного не произошло.

А вдобавок мне предстояло встретиться лицом к лицу с Оуэном Тюдором.