Запретная зона

— Вы знаете, чего здесь не хватает? — спросил он. — Людей, которых мы не знаем. Такое проклятье знать каждого человека. А как было в Англии? Стемнеет — пойдешь в трактир, поболтаешь. Поглядишь на витрины, на людей Здесь же ничего нет. Разве что футбольные матчи по воскресеньям: двадцать два человека играют, остальные — смотрят. Ничего увлекательного, никогда не найдешь незнакомца, с кем можно было бы поспорить, заключить пари…

Механик был самым непатриотичным родезийцем из всех, с кем нам довелось встретиться. Он не хотел задерживать нас в Селукве. К вечеру наша машина была готова; мы надеялись добраться на ней до Солсбери.

Перед отъездом в вестибюле гостиницы мы нашли брошюру, дававшую советы «Путешественнику, ищущему приключений». В ней советовали, если сам по себе город не показался достаточно интересным, начать отсюда поездку по стране и непременно взять с собой носильщика, который будет разбивать палатку, носить воду и расчищать топором дорогу от поваленных слонами деревьев.

С нашей точки зрения, такому путешественнику, хотя его и восхваляет всячески государственное информационное бюро, грош цена. Ибо ему ничего не стоит написать книгу о стране, населенной самыми невероятными существами, и пройти мимо реальной будничной жизни. Весь смысл его книги свелся бы к тому, чтобы сохранить в представлении читателя Африку как загадочный континент, дающий пищу фантазии. Читателю было бы приятно воображать себя смелым путешественником, купившим входной билет в увеселительный парк «Африка».

Честно говоря, я благодарен и за такие книги: подделка и выдумка тоже могут пригодиться. Черный Джон в Африке, комиксы о Джиме из Конго и о Тарзане, Хэмфри Богарт в джунглях и Густав Болиндер среди всякой чертовщины — я рад, что познакомился с ними. В парке Грена Люнд в Стокгольме, возле «Канала влюбленных», у мальчишек есть потайная пещера. Детская фантазия, протестующая против будничной романтики взрослых, превратила ее в сторожевой пост у «истоков Голубого Нила». Через дыры в мешковине там можно наблюдать за теми, кто, обнявшись, катается за 35 эре в жестяных лодчонках.

Уже стемнело, когда мы отправились из Селукве на север. Скоро мы перестали различать колючие акации, камельдорн, из шипов которых делают превосходные патефонные иголки. В небе торчал рог молодого месяца и звезды мерцали, словно светящиеся пылинки. Один раз нам пришлось затормозить из-за совы, сидящей на дороге, другой — из-за ночной обезьяны галаго, разновидности большеглазого лемура.

Мы беспокоились не столько за себя, сколько за машину. Вокруг нас лежала незнакомая пустынная местность. Но она не была необитаемой: хотя мы ничего не видели, мы прекрасно ощущали это. Вокруг словно свершалось какое-то таинство, и чем ближе оно было, тем, казалось, труднее разгадать его.

После Африки я всюду чувствую себя как дома. Швеция, волею случая оказавшаяся моей родиной, всего лишь полустанок на моем пути. Дом человека там, где человеческие судьбы решаются в том же свете и под тем же знаком, что и его собственная.

Поэтому я не доверяю тем, кто разъезжает по свету в поисках различий. Ибо главное состоит в установлении сходства.

Жить в Африке — все равно, что сменить имя. Даже трудно представить себе, насколько сильно это тебя меняет. Знаешь лишь одно — что утрачиваешь либо реальность, либо нереальность. Вот почему так чудесно ехать ночью по бесконечному убаюкивающему плато. Призрачный лунный свет едва касается земли. И тебе кажется, что луна движется, а ты стоишь на месте или, наоборот, что ты летишь над вечно неизменным и неподвижным континентом.

Дорога становится все уже, нам кажется, что мы заехали в кустарник и потеряли направление Мы стараемся отыскать ее, эту ясную дорогу — кратчайшую для Африки и для нас.

ОТЪЕЗД

Второй репортаж из Солсбери

— СЭР, — сказал Милтон, когда мы вышли из автомобиля у дверей нашей кухни, — ваши ботинки хуже моих. Дай бог, чтобы они не развалились через неделю.

Я посмотрел на свои ноги: ботинки не почищены, подошва сносилась.

— А разве что-нибудь не в порядке?

Тут я взглянул на его ноги и все понял. Оказывается, таким способом он хотел обратить мое внимание на свои новые ботинки.

Они были замшевые, их украшали блестящие колечки из латуни.

— Поздравляю, — сказал я, — они стоят, наверное, фунта три.

— И два шиллинга, — добавил он с гордостью.

Это было чуть поменьше его месячного жалованья.

— О, их надо носить только по воскресеньям, — сказала Анна-Лена.

— Мадам, с этой минуты я не сниму их целую не делю — ни днем, ни ночью.

Домик на склоне Копьена, где живет индийская семья, пропитан сладковатым запахом кэрри и манговым чатни — острыми индийскими пряностями. Эта местность теперь не пользуется популярностью у европейцев: участок земли, купленный индийцем, тотчас же падает в цене.