Запретное искушение

— Существует некоторая опасность, от которой я стараюсь держаться подальше, пока она не пройдет, — осторожно говорю я. — Она также нацелена на Сашу, вот почему она здесь.

Арт приподнимает бровь.

— Тогда не разумнее было бы разделить вас двоих?

Конечно, это помогло бы. Но я не могу сказать ему или, скорее, я отказываюсь говорить ему, почему Саша здесь. Я не собираюсь смотреть в глаза своему младшему брату и признавать, что был достаточно глуп, чтобы согласиться взять ее с собой, потому что чувствовал себя виноватым, потому что оступился и провел ночь в ее постели, или что с тех пор это повторилось. Не только потому, что я не хочу показывать слабость, но и потому, что предупреждающий сигнал в моей голове говорит мне, что я не должен показывать ему, что она моя слабость.

— Она через многое прошла. — Я делаю паузу, делая еще один глоток густого, насыщенного вина. — Она доверяет мне, и поэтому я присматриваю за ней. Это сложная ситуация, и я не чувствую себя обязанным объяснять ее прямо сейчас.

Арт пожимает плечами.

— Я не против. Значит, у тебя есть кто-то другой, кто решает за тебя твои проблемы? Ищет этого опасного человека, пока ты остаешься здесь? На самом деле, это соответствует тому образу тебя, который сложился у меня в голове. Приятно знать, что некоторые вещи не меняются.

По крайней мере, теперь он говорит более внятно. Я откидываюсь на спинку стула, оценивая меняющееся выражение лица моего брата в теплом, приглушенном свете комнаты.

— Это было пожелание этого человека, того, кто в настоящее время управляет ситуацией, чтобы я удалился как можно дальше ради безопасности других людей, о которых мы заботимся. И хотя мне бы очень хотелось самому разобраться с этой проблемой, — многозначительно добавляю я, — Этот человек очень много сделал для меня. Я хотел следовать его пожеланиям, насколько это возможно.

— Ты говоришь все это очень осторожно. — Глаза Арта сужаются. — Ты танцуешь вокруг того, что происходит на самом деле. Я знаю, что наш брат мертв, Макс. Я знаю, что мы — это все, что осталось от нашей семьи. Все это не может оставаться таким, как есть, разлагаясь, как тело в могиле. — Он обводит рукой комнату, указывая на вид за окнами. — Дом, богатство и бизнес должны кому-то достаться.

— Нет, это не так, — категорично говорю я, протягивая руку, чтобы наполнить свой стакан. — Бизнес может загнить, мне все равно, но его можно превратить во что-то, имея доску для управления. Дом и богатство можно пожертвовать. Деньги могут пойти на содержание всего, во что будет превращен дом, даже на строительство школы или дома для нуждающихся.

Арт фыркает, качает головой и начинает смеяться.

— Кем ты себя возомнил на самом деле? Макс, я должен признать, были времена, когда я чувствовал некоторую вину за то, что оставил тебя выполнять мои обязанности, за тот факт, что на тебя оказывалось давление, чтобы ты занял мое место в священстве. Но, боже мой, чувак, я не уверен, что есть кто-то, кто подходит для этого лучше тебя.

Он встает, обходит стул, наклоняясь вперед, пристально глядя на меня.

— Все это… ты хочешь отдать? Ничего из этого не оставишь себе? Отказаться от власти, как у одной из первых семей, от богатства, большого дома и прислуги, которая удовлетворяла бы все твои потребности? Возможно, ты еще больший дурак, чем я предполагал, Макс.

— И что ты предлагаешь мне с этим делать? — Я свирепо смотрю на него, не потрудившись скрыть свое раздражение. — Тебя не было все это время, а теперь ты появился на моем пороге, чтобы дать мне совет?

Арт ухмыляется, наклоняясь к барной тележке, чтобы осмотреть ее.

— А! Ну вот. Я думаю, джин, вероятно, лучший вариант, чем это вино. — Он отвинчивает крышку и начинает наливать себе джин с тоником в хрустальный бокал, не утруждая себя просьбой. Он позволяет вопросу повиснуть в воздухе, пока не заканчивает, снова поворачивается ко мне лицом и делает большой глоток своего напитка. — Мм. Намного лучше. — Он одаривает меня той же зубастой улыбкой, что и Сашу ранее, его глаза ловят слабый свет. — Ну, было три брата, а теперь их двое, и один не хочет того, что оставил после себя его отец. Но я хочу.

Вот оно. Я смеюсь коротким, резким лающим звуком.

— Я должен был догадаться, что ты придешь выпрашивать объедки.

Я тоже вскакиваю со стула и направляюсь в другой конец комнаты, чтобы не поддаться внезапному желанию придушить своего брата.

— Есть причина, по которой тебя вычеркнули из завещания. Назови мне хоть одну причину, по которой я должен вписать тебя обратно. — Я поворачиваюсь, скрещивая руки. — Я жду.

Арт небрежно пожимает плечами.

— Я твой брат.

— Недостаточно. — Я свирепо смотрю на него. — Я не видел тебя с тех пор, как тебе было пятнадцать, Арт. Ты ушел и не оглядывался. Тебе было все равно, что случится со мной или с кем-либо еще, пока ты жил своей мечтой.

— И теперь ты ненавидишь меня за это?

— Нет. — Я прижимаю руку ко рту, качая головой. — Но ты же не собираешься вернуться сюда и начать предъявлять требования, брат. Ты получил то, что хотел. Большего тебе не нужно.