Запретные уроки

— Это правда, мисс Боннет? — Глаза Себастьяна пылали от возмущения, хотя видимых причин для этого не имелось.

— Да, чистая правда. Это то, что обязательно должна знать каждая женщина!

— Ну, коль так, — со смехом ответил Себастьян, — то вам, наверное, следует написать учебник, чтобы поделиться своими познаниями со всеми девушками!

Он издевался над ней. Он просто не представлял себе, какой неподготовленной и беспомощной окажется в свете любая девушка, не владеющая этими знаниями.

Сьюзен это хорошо знала. Ей-то хорошо было известно, сколько трудов нужно приложить неотесанной и капризной девице, чтобы превратиться в истинную леди. Слишком хорошо.

— Прошу простить меня, лорд Уэнтуорт. Боюсь, вы не понимаете того, чему я стараюсь научить своих воспитанниц, и не сомневаюсь, что никогда не поймете. Всего вам доброго, милорд.

Сьюзен сделала короткий реверанс, хоть он и не заслуживал такого почтения, и поспешила в свою каморку.

* * *

Глаза Сьюзен наполнились горькими слезами обиды, когда после утренних уроков она возвратилась в свою монашескую келью. Она даже задыхалась от гнева и обиды. Но сердилась она не на лорда Уэнтуорта, а на себя саму. Это она наделила его властью нанести ей такую глубокую душевную рану. Вот к чему привело то, что она отказалась от своего греха — лени, сбросила маску и явила миру подлинное лицо. Это и сделало ее уязвимой. А теперь сердце невыносимо болело.

Она присела на матрас, и тут ей в глаза бросилось лежащее на прикроватной тумбочке письмо. Сьюзен сломала печать из красного сургуча и аккуратно развернула листок. Она сразу же узнала изящный, с сильным наклоном, почерк Присциллы и засмеялась от удовольствия и облегчения. Ах, как вовремя пришло это благословенное письмо! Ведь она чувствовала себя так одиноко вдали от братьев и сестры.

Милая Сьюзен!

Даже не верится, что я по тебе так сильно скучаю, но это правда. Я просто не переживу еще месяц без тебя, однако появились признаки того, что ждать так долго и не понадобится. Вот уж почти неделя, как герцог Эксетер перестал появляться в свете.

Я сообщила бы тебе, что теперь можно возвращаться в Лондон, если бы не заметка в газете «Лондон таймс», где коротко упоминалось, что герцог вошел в состав учрежденного лорд-мэром комитета по решению продовольственного вопроса, весьма обострившегося вследствие недавних войн с французами.

Не исключено поэтому, что герцог Эксетер просто слишком занят делами, чтобы посещать светские балы — ведь сообщалось, что во многих местах недалеко от Лондона вспыхивают голодные бунты, а многие хлебные склады подверглись разграблению. В довершение всего нынешний урожай погиб почти весь — из-за проливных дождей, наводнений и ранних заморозков[32].

Все наши тоже очень обеспокоены тем, что продукты сильно вздорожали. Грант даже не разрешает мне тратить ни единого шиллинга, не посоветовавшись предварительно с ним. Как только удастся разузнать побольше о том, где обретается сейчас герцог Эксетер, я сразу напишу тебе, если Грант даст мне монетку из своего кармана, чтобы отправить письмо.

Скучаю по тебе, сестричка.

Твоя Присцилла.

— Я тоже скучаю по тебе, Присцилла. — Сьюзен закрыла лицо руками, и долго сдерживаемые слезы ручьем полились в подставленные ладони.

Потом она поднялась с кровати и спрятала письмо в ящик тумбочки. В том же ящике увидела маленькую Библию, которую когда-то в раннем детстве подарила ей мама. Сьюзен вынула Библию и прижала к груди, нежно поглаживая, как, бывало, гладила по спине маленькую Сьюзен мама, утешая и успокаивая. Не удержалась и громко всхлипнула.