Запретный дневник

Когда-то я читал рассказ американского писателя Бена Джонса о присутствующем на казни через повешение. Он от первого лица замечает такую особенность: у казнимого через повешение во время казни встает хуй. То же, видимо, происходит и при любовной асфикции — хуй невероятно крепнет! У меня мелькнула мысль: она душила мужа, чтобы он дал ей большее наслаждение! Приятель уже бился в конвульсиях. Я, несмотря на собственный задранный член, бросился ему на помощь: я хотел столкнуть с приятеля его жену-вампиршу, но кровать, вдруг оказавшаяся на колесиках, развернулась от моего толчка, отъехав в сторону, и я, не рассчитав, растянулся на полу. Но странно, моя атака не прервала их занятий. Вскочив, я бросался на них снова, и снова, не рассчитав, лишь ушибся о кровать, она опять увернулась, и опять я упал, и снова вскочил, смутно начиная соображать, что я никогда не достигну своей цели, и моя приятельница из сладострастия все-таки задушит своего мужа. (Правда, исходя из того предположения о сладострастии, было непонятно, хочет он этому сопротивляться, или нет.) И вдруг, перевозбужденный вожделением, мой член взорвался спермой. Я кончил, глядя на предсмертные конвульсии друга, — и проснулся.

Мария лежала рядом и смотрела на меня. Простыня была мокрой — у меня и впрямь случилась предутренняя поллюция, как у какого-нибудь юного семинариста, знающего о женщинах лишь из Библии. И это в мои-то годы, при регулярной половой жизни с Марией! Хотя, как теперь вспоминаю, подобное бывало и раньше, и еще до Марии, — эротические сны, заканчивающиеся семяизвержением — не очень приятный процесс «сухой возгонки» недостающих половых отношений.

Но тут занимает другое: тема сна. Смерть в любви. Или это предупреждение Бога, или я схожу с ума.

Июль, 29

Взял билеты в Анапу. Долго стоял в очереди с Марией, она утомилась и выглядела недовольной. Я с такой точностью научился распознавать ее внутренние движения и переживания, как будто имею возможность общаться с нею на вневербальном уровне: все мне становится понятным. Впрочем, думаю, такое доступно для всякой поистине влюбленной пары.

Купленные билеты мне понравились: боковое место в плацкартном вагоне, нижняя полка. Между прочим, кто не знает: это самое уютное место во всем поезде. По крайней мере, всегда можно быть одному: захотел — и собрал полку, сиди за столиком, захотел — разобрал: лежи себе с подругой, занимайся, чем хочешь, — ото всех остальных ты отгорожен проходом. Тут я вспомнил, как мы однажды таким образом с будущей женой, тогда любовницей, путешествовали в Питер — никто не мешал: лежали себе валетом, то есть головой к ногам друг друга и пальцами ног под одеялом незаметно для окружающих ласкали и возбуждали друг друга. Оба были раскрасневшиеся, оба получали удовольствие. Даже в купейном вагоне такое было бы невозможным. Только длительное стояние в очереди огорчило Марию. Что же делать? Современный мир — пусть привыкает. Остальным я был доволен. А интересная мысль: можно ли как-то объяснить, что связать себя с человеком ей случилось именно в это время и в нашей стране? Есть ли этому какое-то эзотерическое объяснение, например? То есть почему Бытие остановилось именно на моей кандидатуре? Не сам же я в нее влюбился! Браки заключаются на небесах. И конечно, это случилось еще задолго до того, как я ее увидел в новоиерусалимской лавке. Значит, был выбор в горних высотах? И Кто-то ткнул в меня пальцем. И что-то меня толкнуло именно к этой торговке. Почему я был избран для сего акта? Для этой жертвы? Которая скоро должна состояться, как я понимаю. Или я не понимаю? Не хотелось бы. Но не я здесь главный, а Он. И потому — предаю себя в руки промысла Твоего. В сердцевину воли Твоей. Хоть мы с Тобой соперничаем, но я^го понимаю, кто Ты! И не могу занять места Твоего в мироздании, я — червь в навозе. Разве хватит у меня животворящей воли создать такое? Меня и так едва хватает на Твою Марию. Но тут я царь! Здесь не сможешь Ты противостоять мне своими кознями! Тоже мне: очередь придумал! Это так — Мария не должна обижаться на меня: все создал ее Первый Любовник, так что к нему, к нему все претензии. И к очереди тоже.