Запретный плод

Я прошла под его рукой, не нагибаясь. Дверь за нами закрылась. Мы были вдвоем. Он прислонился к углу, сложив руки на груди, глядя на меня из-за черных стекол.

— Ты всегда так делаешь? — спросила я.

— Как?

— Позируешь.

Он чуть напрягся и снова расслабленно оперся на стену.

— Природный талант.

— Ну-ну.

Я покачала головой и стала следить за сменяющимися цифрами этажей.

— Что там с Жан-Клодом?

Я смотрела на него и не знала, что сказать. Лифт остановился.

— Ты мне не ответила, — негромко напомнил он.

Я вздохнула. Это была долгая история.

— Сейчас почти двенадцать. Я тебе все, что могу, расскажу за ланчем.

Он усмехнулся:

— Пытаетесь подцепить меня, мисс Блейк?

Я улыбнулась раньше, чем могла остановиться:

— Как захочешь.

— Может быть, — сказал он.

— Флиртуешь напропалую?

Он пожал плечами:

— Женщинам это нравится.

— Мне бы это нравилось больше, если бы я не была уверена, что с моей девяностолетней бабулей ты бы флиртовал точно так же.

Он скрыл смешок кашлем.

— Ты обо мне не слишком высокого мнения.

— Я очень критичная особа. Один из моих недостатков.

Он снова рассмеялся — довольно приятный звук.

— Может быть, я послушаю про остальные твои недостатки, когда ты мне скажешь, где сейчас Жан-Клод.

— Вряд ли.

— А почему бы и нет?

Я остановилась прямо перед стеклянными дверьми, ведущими на улицу.

— Потому что я видела тебя вчера ночью. Я знаю, чем ты занимаешься, и знаю, каким способом ты получаешь удовольствие.

Он потрепал меня по плечу:

— Я получаю удовольствие многими разными способами.

Я нахмурилась, глядя на его руку, и она убралась.

— Оставь это для других, Филипп. Мне оно не надо.

— Может быть, ты сменишь мнение за ланчем.

Я вздохнула. Мне приходилось встречать мужчин вроде Филиппа, красивых мужиков, которые привыкли, что бабы сразу пускают слюни. Он не пытался меня соблазнить, он только хотел, чтобы я созналась, что считаю его привлекательным. Если я этого не сделаю, он будет приставать и дальше.

— Сдаюсь, ты выиграл.

— Что я выиграл? — спросил он.

— Ты удивителен, ты великолепен. Ты один из самых красивых мужчин, которых мне случалось видеть. От подошв ботинок до обтягивающих джинсов, от плоского мускулистого живота до скульптурных линий лица ты прекрасен. Теперь можно нам идти завтракать и бросить эту ерунду?

Он приспустил очки на нос, глядя поверх стекол. Так он смотрел на меня несколько минут, потом водрузил очки обратно.

— Выбирай ресторан.

Он сказал это просто, без заигрывания.

Я подумала, не обидела ли я его. И подумала, не все ли мне равно.

19

Жара на улице ударяла в лицо твердой волной и охватывала все тело, как пластиковая обертка.

— Ты сваришься в своей куртке, — предупредила я Филиппа.

— Некоторые не любят смотреть на шрамы.

Я закатала рукав и показала ему левую руку. Шрам блеснул на солнце, выделяясь белизной на коже.

— Если ты никому не скажешь, я тоже не скажу.

Он снял очки и посмотрел на меня. По его лицу трудно было что-нибудь понять. Я только знала, что за этими темно-карими глазами идет какой-то процесс. Голос его был тих:

— Это твой единственный шрам от укуса?

— Нет, — ответила я.

Руки его судорожно сжались в кулаки и шея дернулась, будто его ударило током. По плечам, по рукам, по спине у него пробежала дрожь. Он завертел шеей, будто пытаясь от этой дрожи избавиться. Снова надел очки, придавая глазам анонимность. И снял куртку. Шрамы на сгибах рук выделялись бледностью на загорелой коже. Из-под безрукавки выглядывал шрам на ключице. Шея у него была красивая: толстая, но без бугров мышц, покрытая гладкой загорелой кожей. На этой безупречной коже я насчитала четыре группы укусов. И это только справа. Левая сторона была скрыта повязкой.

— Я могу снова надеть куртку, — предложил он.

Я, оказывается, пялилась на него.

— Нет, я просто…

— Что?

— Ничего. Это не мое дело.

— Все равно спрашивай.

— Зачем ты делаешь то, что делаешь?

Он улыбнулся, но улыбка была кривая, вымученная.

— Это очень личный вопрос.

— Ты сказал «все равно спрашивай». — Я посмотрела на ту строну улицы. — Обычно, я хожу к «Мэйбл», но нас там могут увидеть.

— Тебе стыдно появляться со мной? — спросил он, и в голосе его послышался шорох наждачной бумаги. Глаза его были за очками, но на скулах заиграли желваки.

— Не в этом дело, — сказала я. — Ты тот, кто приходил ко мне в контору, изображая моего «друга». Если мы пойдем туда, где меня знают, это недоразумение продлится.

— Есть женщины, которые готовы заплатить, чтобы появиться в моем обществе.

— Знаю, я их видела вчера в клубе.

— Верно, но на самом деле тебе стыдно появляться со мной вот из-за этого. — Его рука слегка дотронулась до шеи.

У меня было четкое впечатление, что я задела его чувства. Это меня на самом деле не очень беспокоило, но я знаю, что, значит, быть не такой, как все. Я знаю, как это неприятно — ставить в неловкое положение людей, которым следовало бы лучше разбираться в жизни. Я разбиралась. Дело было не в чувствах Филиппа, а в принципе.

— Пошли.

— Куда?

— К «Мэйбл».