Запретный плод

Он поворачивается ко мне спиной и я замечаю на ней множество глубоких шрамов. Такое ощущение, что Адриана исполосовали какой-то лозиной или даже кнутом. Хоть я и увидела эти жуткие отметины мельком, они достаточно ярко запечатлелись в моей памяти. Если это последствия воспитания в детстве, то подобный метод не то что негуманный, он жестокий.

Меня всю передернуло от увиденного. Мои родители никогда меня не били, и поэтому я не понимаю, как такое вообще можно делать с детьми. Ложусь в постель и терпеливо жду Адриана. Странно, почему я не видела этих ужасных шрамов раньше? В конце концов, Адриан выходит из ванной.

Возможно, я поступаю, в какой-то мере, не тактично, но мне важно знать, что с ним случилось. Если мы постепенно не будем открываться друг перед другом, то в дальнейшем ничего хорошего не получится.

— Чего ты такая задумчивая? — Спрашивает Адриан, ложась рядом.

— Можно тебе задать один вопрос? — Крепко сжимаю уголок одеяла.

— Да, конечно, задавай. — Адриан поворачивается лицом ко мне.

— Что за шрамы у тебя на спине? — Глубоко вздыхаю.

Адриан облизывает свои пересохшие губы. Вижу, как он постепенно приходит в напряжение. Я сажусь вслед за ним и сжимаю одеяло так, что мои пальцы немеют. Не могу понять эмоций Адриана, словно мы вернулись в самое начало, когда он был просто учителем, а я — ученицей.

— Мелинда, тебе не стоит знать этого. — Адриан хмурится.

— Но почему?

— Потому, что это будет вызывать жалость, а я этого не смогу вынести по отношению к себе.

— Я не могу понять: почему тебе противно сострадание окружающих? Ведь принимать поддержку людей вполне нормально.

— А я этого не люблю. Да, я не такой, как все. — Несколько резко заявляет Адриан.

— Расскажи, — прошу я.

— Послушай, мне не хочется нагружать тебя своими проблемами. — Более мягко произносит Адриан.

— Но ты же понимаешь, что мы не сдвинемся с мертвой точки, если будем всё держать в тайне.

— Мелинда, мы не на той стадии, чтобы вот так открываться. Прости.

Адриан повернулся ко мне спиной, так и не дав желаемого ответа.

Глава 23

Вся эта неделя прошла в сплошном напряжении. Я никак не могла сосредоточиться на учебе и всё думала о жутких увечьях Адриана. Я была не в силах понять, что мной руководствуется: простое любопытство или желание помочь. Наверное, и то, и другое.

Представляю, насколько Адриану было физически больно и мне мгновенно становится нехорошо. Адриан не выносит, когда его жалеют — это я уже усвоила. Но я могу понять его чувства, он слишком усердно хочет оградить себя от эмоций внешнего окружения. Он и так болен, и без родителей, а здесь еще и эта напасть.

Мама с папой должны скоро приехать и мне не хочется, чтобы я и Адриан отдалились друг от друга, так и не поговорив нормально.

Настал вечер воскресенья, завтра мои родители уже вернутся домой. Сижу на заднем дворе, укрывшись пледом, с чашкой горячего шоколада в руках. Почему-то меня одолела ужасная меланхоличность. Впрочем, учитывая всю ту ситуацию, в которую я попала, подобное состояние меня нисколько не удивило.

Вскоре ко мне пришел Адриан. Он явно работал, так как был еще в очках для чтения.

— Ты чего здесь сидишь? Заболеешь, — Адриан сурово на меня смотрит.

— Мне не холодно, в этом году ноябрь оказался достаточно теплый.

Мое возражение Адриана не очень убедило. Он сел рядом и обнял меня.

— Ты в последнее время какая-то задумчивая и даже грустная, что-то произошло?

Я делаю глоток горячего шоколада и протягиваю кружку Адриану. Он отпивает совсем чуть-чуть и продолжает вопросительно на меня смотреть.

— Так ты расскажешь, что тебя тревожит?

— А ты? — нерешительно поднимаю взгляд на Адриана.

— Что я? — он снимает очки и трет переносицу.

— Расскажешь, что с тобой случилось?

— Мелинда, — в его голосе отчетливо слышна боль. — Если ты о шрамах, то давай не будем касаться этой темы.

— Поверь, я уважаю твое личное пространство, но нельзя накопившуюся боль постоянно держать в себе.

— Со мной всё хорошо, и пусть эта тема останется закрытой, — Адриан начинает злиться.

— Как скажешь, но знай: если захочешь поговорить, я всегда рядом.

Адриан постепенно оттаивает и слабо мне улыбается.

— Спасибо, — он целует меня в губы.

— Я очень тебя люблю и беспокоюсь о тебе. Не забывай об этом, — шепчу и прерывисто дышу.

— Не забуду, — Адриан ставит мою кружку на пол и берет меня на руки.

— Что ты делаешь? — обвиваю руки вокруг его шеи, чтобы не упасть.

— То, чего не следует делать, но мне уже не под силу сопротивляться.

Адриан вносит меня в дом и шествует в спальню, которая за эти две недели стала нашей общей.

— Ты не боишься?

Я уверенно мотаю головой. Адриан улыбается и целует меня в лоб. Лишь от одного его поцелуя по всему моему телу словно проходится волна обжигающего наслаждения.

Адриан осторожно ставит меня на ноги у кровати и, склонившись, продолжает целовать. Мое сердце заходится в приятном трепете, словно оно превратилось в птицу. Адриан смотрит в мои глаза, и моя кожа покрывается мурашками. Он очень красив, и эта красота даже причиняет боль. В животе витают бабочки, и я не могу унять дрожь во всем своем теле.