Запретный плод сладок

— Разве? Ты только что очень вежливо, но вполне ясно дал мне понять, что мне не следует питать насчет тебя каких-либо надежд. Для меня это было немножко неожиданно, но я приветствую твою откровенность.

Он схватил ее за руку, не позволив уйти.

— Я только хочу, чтобы ты поняла, что жизнь предъявляет ко мне такие требования, с которыми нелегко справиться.

«А я очень хочу, чтобы ради меня ты рискнула их преодолеть», — промелькнула у него в сознании мысль.

Она вырвала руку.

— Ты ждешь, что я с ними справлюсь?

Тейт на это рассчитывал, он молился в глубине души, чтобы это случилось.

— Я прошу тебя попытаться.

— Не знаю, смогу ли я, — отозвалась она. — Мне нужно подумать.

Высказанные напрямик слова задели его. Внутренний голос нашептывал, что он не должен позволить гордости стать на пути своего счастья. Но и здравый смысл, и его чувства к Клер убеждали Тейта, что он правильно поступил, рассказав ей о себе со всей откровенностью. Этого требовало не только его прошлое, но и ее будущее.

— Никто не смог бы попросить о большем, — хмуро кивнул он. — И я не прошу о большем… пока. Я не кривил душой, говоря, что не хочу воспользоваться твоей слабостью. — Тейт на миг замолчал, выискивая в ее лице хоть намек на какие-то чувства к нему. Но ее отчужденность была по-прежнему очевидна. — И я не кривил душой, когда сказал, что ты очень дорога мне.

— Я отчетливо помню все, что ты говорил, Тейт. — Клер бросила взгляд ему за спину и добавила тем же спокойным тоном: — В бухту пожаловали гости. Конечно, это, может быть, и Тома, но я сильно сомневаюсь. Он, как правило, держится на расстоянии.

Тейт и сам уже услышал шум мотора приближающегося катера. Его первая мысль была об оружии. Оно осталось в каюте «Моргана», и Тейт в душе проклинал свою оплошность. Второй его мыслью было как можно быстрее спрятать Клер на яхте. Они определенно играли с огнем.

— Давай, док, вперед. Быстро, — приказал он и, подхватив с песка корзину, шагнул вслед за Клер в воду.

До «Моргана» они доплыли в считанные минуты. Парень за рулем катера заглушил мотор, но волны от лодки незваных гостей уже нарушили водную гладь бухты.

Тейт успел поддержать Клер, когда яхту сильно качнуло, и она, потеряв равновесие, чуть не подвернула ногу. Закрыв Клер собой, он обернулся лицом к шумной компании с фотоаппаратами, магнитофонами и банками пива в руках.

— Тебе лучше спуститься вниз, — коротко распорядился он.

Она было открыла рот, но Тейт резко оборвал ее:

— Не спорь. Кто знает, что это за шутники. Я не хочу подвергать твою жизнь опасности.

Одарив его гневным взглядом, Клер все же подчинилась и скользнула по трапу в камбуз.

— Эй, как рыбалка? — раздался возглас одного из пассажиров катера.

Остальные вовсю щелкали фотокамерами.

— Хуже некуда, — выкрикнул в ответ Тейт.

Они еще что-то кричали, но его односложные ответы отбили у них охоту продолжать общение.

Под пристальным взглядом Тейта отдыхающие — а это явно были всего лишь туристы — бросили якорь, толпой выгрузились на берег и полностью разрушили уединенное очарование бухты.

Тейт поднял якорь. Выйдя из бухты, он сообщил Клер, что опасность миновала и она может выйти на палубу. Весь оставшийся путь их разговоры касались лишь сложности управления парусами при неизвестно откуда взявшемся сильном ветре.

К причалу они добрались в сумерках. Оба молчали, угнетенные тем, что между ними произошло в последние минуты на пляже. Расстались они, когда Тейт увидел Тома с помощником, маячивших у входа в доки. Последнее, до чего они договорились, — Клер позвонит ему, когда будет готова к разговору.

Тейту была ужасно неприятна эта перспектива. Ждать в сомнении, захочет ли Клер и дальше с ним встречаться или нет, казалось ему даже унизительным, но интуиция подсказывала ему, что иного выхода не существует. Не в его силах заставить Клер принять его жизнь, он мог лишь молиться, чтобы она согласилась сделать хотя бы одну попытку приблизиться к совместному существованию.

11

В назначенный день судебный процесс не начался, но не очередные махинации адвокатов Сантьяго были тому виной. Судья Бентон сам стал причиной отсрочки, поскольку слег с гриппом.

Все средства массовой информации из-за вынужденного безделья дни и ночи напролет обсуждали столь нежелательную задержку, пытались раздуть обычное недомогание до слухов о полной потери здоровья и возможной замене судьи, а также с увлечением интервьюировали друг друга. Клер подобное поведение посчитала недостойным ребячеством и твердо решила избегать всех, будь то журналисты или телерепортеры.

Следующие две недели она посвятила обычному приему пациентов и ежедневным наездам в свой дом, который, если положиться на заверения подрядчика, вот-вот должен был предстать перед ней в законченном виде. Вечера же, все до единого, она упорно билась над тем, чтобы определиться в своих чувствах к Тейту, бродяге и скитальцу — по его же собственному признанию, — завладевшему ее сердцем.