Запретный плод сладок

Ей до боли хотелось увидеть его, прикоснуться, ощутить его тепло и силу, ее изводило мучительное желание отдаться той страсти, что не отпускала ее даже сейчас. Щемящая тоска по нему переворачивала ей душу. Она никогда в жизни не испытывала таких страданий, и все же ей удалось выстоять и напомнить себе в который раз, что он не сможет быть в жизни рядом с ней.

— Бежишь? — снова раздался его голос.

«Конечно, бегу, — в полном отчаянии мысленно отозвалась она. — А что же еще мне прикажешь делать? Перевернуть жизнь с ног на голову и принести себя в жертву твоему вольному существованию? Как бы не так!»

— Я буду жить своей жизнью, Тейт. Давай на этом поставим точку.

— Не думал я, что придет тот день, когда мне придется выслушивать твою ложь самой себе.

Обвинение во лжи больно ударило по ее натянутым от напряжения нервам. Она вспылила, несмотря на то, что заслужила эти слова.

— С моей стороны, что бы ты там ни думал, это здравое решение, основанное на несовпадении наших желаний, привычек и жизненных целей. И все.

— Ничего подобного. Все дело в твоем бывшем муже, — резко возразил Тейт. — Ты ждешь, что я буду вести себя точно так же, как он. Я уже говорил и еще раз повторю. Ты признала меня виновным в чужих преступлениях. И глупость этого твоего сравнения заключается в том, что мне даже нет необходимости совершать эти преступления. Меня просто-напросто отправили за решетку, не предоставив ни малейшей возможности для защиты. Безумное, абсолютно идиотское положение вещей, и я, прости меня, не в силах поверить, что такова на самом деле твоя позиция.

Клер решила, что самое время напомнить ему о том, что произошло с ней в жизни, поскольку ей было совершенно ясно, что память ему отказала.

— Мне до конца моих дней хватит той боли, что я испытала и испытываю. Больше я не вынесу, так что не бери на себя смелость судить меня или мое решение. Я его выстрадала. Этот шаг — один из самых тяжелых в моей жизни.

— Тобой движет страх.

— Мной руководит здравый смысл! — со злостью парировала она.

— Ты дорога мне, — тихо сказал Тейт, не обращая внимания на ее агрессивный тон.

«А я тебя люблю, — теперь уже безмолвно отозвалась она, — и что из этого следует? Мы все равно остаемся двумя разными людьми, каждый из которых ждет от жизни своего».

— Ты меня слышала?

— Слышала, разумеется.

— Ты не веришь мне?

— Я тебе верю, — прошептала Клер. — И от этого мне еще тяжелее.

Она опустила взгляд на свою руку, стискивавшую телефонный шнур с такой силой, что косточки пальцев стали белыми.

— Я ни к одной женщине так не относился, Клер. Ни одна из них не была мне так дорога. Никогда.

От охвативших ее переживаний ком встал у нее в горле. Клер проглотила слезы и постаралась, чтобы ее голос прозвучал со всей убедительностью, на которую она только была способна:

— Я сказала, что верю тебе, и я понимаю, что и ты веришь сейчас своим словам, но моя жизнь — не лабораторный эксперимент. Это обычная человеческая жизнь. В ней есть прошлое, а в этом прошлом есть определенный эмоциональный багаж. И я не стану отмахиваться от него, не стану игнорировать ни малейшую его частичку, потому что без него это буду уже не я. Я разбираюсь в себе, я знаю, чего хочу, и я больше никогда не удовольствуюсь меньшим.

— Я не прошу тебя чем-то довольствоваться, Клер. Впервые в жизни я готов к серьезным отношениям, именно к таким, о которых ты мечтаешь и которых ты вправе ожидать от мужчины. Я очень хорошо понимаю, как тяжело тебе было переносить в одиночку смерть сына, но тебя бросил и предал Даррен, а не я. Не заставляй меня платить за его грехи. Не лишай нас шанса самим убедиться, есть ли у нас будущее. Единственное, что я могу тебе пообещать, — это что в критический момент, если, конечно, он наступит, я ни за что не покину тебя. Боюсь только, что ты не позволишь своему сердцу в это поверить, — с безнадежностью в голосе закончил Тейт.

Она съежилась.

— Дело не в доверии. Просто я вижу реальное положение вещей и имею дело с реальной жизнью. Я не могу сама себя дурачить иллюзиями, рисуя тебя не таким, какой ты есть на самом деле. Я не стану жить в мире фантазий, Тейт. Не стану даже ради тебя. Потом бы мне пришлось заплатить слишком дорогую цену за подобный обман. Однажды я уже принимала желаемое за действительное, я знаю, чего это стоит, и будь я проклята, если повторю ту же ошибку!

Между ними повисло молчание, а потом Тейт заговорил — сдавленным, вымученным тоном:

— Мне нужно видеть тебя. Трогать. Засыпая в одиночестве, я все еще слышу запах твоей кожи. Я помню твое тело, я не забыл жар твоей страсти.

Клер задрожала под лавиной обрушившихся на нее ярчайших образов.

— Я отчетливо помню вкус твоих губ, — продолжал он. — Я знаю, что мне не забыть то, что произошло между нами. Никогда не забыть.

Снова наступила пауза. Клер упрямо отказывалась ее нарушить.

Когда он наконец заговорил, его слова были пронизаны горечью и сожалением.