Запреты (СИ)

— Нет, не забыл. я Ба Саргун, и я был в битве за Таш. Я встречался с врагом, с которым нам не справиться.

— Мы что, слабаки? — дружно взревели молодые афсы, и какое-то время шум перекрывал все разговоры. Но когда шум стих, Саргун по-прежнему оставался стоять в кругу.

— Посмотрите внимательно, — сказал он, старательно подбирая слова, — каждый знает, сколько нас и сколько их. Каждый умеет считать.

— Некоторые даже слишком хорошо, — пробурчал Дас, но Афс пропустил колкость мимо ушей.

— Если даже один из нас убьет дюжину из них — а скорее, будет наоборот, если даже мы подкрадемся в темноте и перебьем их из луков до того, как они проснутся, — воины одобрительно зашумели, — через месяц их придет в дюжину раз больше. Обязательно, они всегда приходят.

— Пусть приходят! — воинственно прокаркал кто-то, потрясая копьем. Саргун смерил его равнодушным взглядом.

— Пусть. Спускайся с Синегорья и живи, в ожидании, когда они придут.

Возникла неприятная тишина.

«Я упрекаю их в трусости, думал Саргун, оглядывая прежних соратников и удивляясь тому, что стал видеть их иначе, — но может быть, я спасаю им жизнь для чего-то большего».

— Ты много ездил на запад, — наконец, стукнул посохом старый афс, почти слепой и седой от старости, — мало кто из нас ездит туда и возвращается. Что ты нашел там? У этого племени? Это большое племя? Чего они хотят? может быть, стоит попробовать договориться, как мы договорились с покрытыми шерстью северянами?

Это был решающий момент.

— Слушайте! — повысил голос Ба Саргун, — духи не дадут соврать мне перед вами. Те, что приходят с запада, это не одно, не два — это тысячи племен! И у каждого племени есть воины. Они действуют сообща. Но между собой они тоже сражаются. А когда перед ним добыча — они берут ее вместе. Среди них сражаются другие племена, за деньги и собственную неприкосновенность. Сражаются даже женщины!

Послушались возгласы «Арут! Арут».

— У них нет арут, — продолжил Саргун, вновь возвышая голос, — любой арут они могут купить и продать ради того, чтобы победить. И они побеждают. Западные земли бескрайни. Их не преодолеть за сотню дней пути, даже если не спать и не есть!

— Да что же это! — вскочил, наконец, Бир Дас, — что за сказки ты рассказываешь!

— Это правда, — повторил Ба Саргун.

— Сотня дней пути? — скептически повторил Да Айнур, — это тебе твоя беловолосая цепная ведьма нашептала?

Удар пришелся в цель. Саргун пошатнулся и замолчал.

— Не подумай, что я обвиняю тебя в обмане, — осторожно высказался старый афс Ро и постучал посохом по земле, — но в твои слова сложно поверить. Да, чужаки приходят на наши земли, но если верить тебе, то нам стоит сдаться сразу? Смириться?

— Договориться с ними на время, — сказал Саргун, — откупиться. Обмануть их. Тянуть время, чтобы готовить новых воинов, других воинов, лучших, чем мы.

— Женщины не родят стольких и не вырастят.

— Учиться, — ответил Саргун едва слышно, — никто не рождается с отважной кровью. Войне можно учиться.

— У них? Ты сам сказал, у них нет арут. Нет арут и нет чести. Ты слишком долго жил среди торговцев и рабов, Ба Саргун. Мы услышали тебя. Мы надеемся, что ты переменишь свое мнение, но не сомневаемся, что и в противном случае увидим тебя в наших рядах.

Все было кончено. Они пойдут на смерть — и погибнут.

Ба Саргун не хотел идти домой. Он не мог идти туда. Увидев свет в маленьких окошках дома, он сел на землю, положил копье и молча смотрел на горы, рассуждая, что же хуже: то, что он изменился сам и стал чужаком в своем народе, или то, что его народ упорно не желал меняться и потому был обречен.

В глубине души он рад был бы оставаться прежним Ба Саргуном. Оставаться чистым от сомнений нищим воином, не пытавшимся понять и осознать причины событий в огромном мире и свое место в нем. Он не стал торговцем и по-прежнему довольствовался малым, но только не в знаниях.

Чем больше он узнавал о мире, в котором жил, тем больше жаждал узнать и тем больше понимал, что на самом деле не знает ровным счётом ничего.

Он никому не позволил бы смеяться и издеваться над понятием арута, но границы запретного уже рассыпались в прах. В них было слишком тесно для того мира, который он хотел увидеть собственными глазами. В них не было места книгам, разговорам о чем угодно, путешествиям в дальние края и…

В них не было места для Э-Ви.

А если просто оставить все, как есть? Если просто ждать? Пусть приходят захватчики, убивают сопротивляющихся и берут в плен остальных… А он пересидит тяжелые времена в пещерах Синегорья и заживет по-прежнему.

А если бежать? Не от кого-то, но к чему-то; взять бабушку, Э-Ви и отправиться в путь на запад или, быть может, на север, и там начать новую жизнь. Не дожидаться бесславной кончины Афсар и горьких сожалений о погибших. Отринуть прошлое — как это сделала его рабыня.

Ба Саргун злобно хлопнул рукой по копью. Вот это мысли! Достойно ли даже перед собой признаваться в них? Бежать — это позор. Достаточно ему позора.