Заразные годы

Увы мне, вольному повесе!
Забудь давнишнюю мечту:
Я не прочту стихов в Одессе
И лекций тоже не прочту.
В приморский град и Киев дивный
Зимою, как заведено,
Я ехал не за длинной гривной,
Но не допущен все равно.
Я собирался по старинке,
Своих пристрастий не тая,
Читать о Лесе Украинке —
Но там теперь не до нея.
Понятно даже и ботинку,
Что я намерен под сурдинку,
Со скромной миной чудака
Среди бесед про Украинку
Создать в Одессе ЧВК[98]

.Уже БГ с его командой
Свои концерты перенес:
Глядится он Вивеканандой,
Но что под маскою — вопрос
(Я лично с ним знаком, канальей,
И он в душе единоросс).
Запретна сочная свинина
Для исламиста и раввина,
Баку закрыт для армянина
Уже неполных тридцать лет,
А мне закрыта Украина —
Не потому, что я вражина,
А потому, что я мущина
И мне шестидесяти нет.

Да! Мы, простые менестрели, —

Чего мы, собственно, хотели?
Хоть мы не в соловьевском теле-,
Не в киселевском колесе,
Хоть не стремились изолгаться
В программе гордого афганца[99]
Или в симоняновской тусе,
Хоть не привыкли обретаться
В программе гордого британца[100],
Изысканного, как Мюссе,
Хоть мы слегка протестовали,
На власть проклятую кивали,
Хоть кое-где публиковали
Свои протестные эссе,
Писали резкие плакаты
И восставали против ваты,
Хоть мы ни в чем не виноваты —
Но отвечать мы будем все.
Допустим, в городе Берлине
Или в отчизне Муссолини
Один играл на клавесине,
Другой вытачивал весло,
Один исследовал натуру,
Другой любил соседку-дуру,
А третий изучал скульптуру
Или другое ремесло,
Четвертый сеял в поле чистом,
А пятый реял в небе мглистом,
Шестой считался гуманистом —
Но их все это не спасло.

Я кони, так сказать, не двину.

Соседний край, не обессудь, —
Я сам не рвусь на Украину,

Вы там не ангелы отнюдь;

Увы, я слышу не впервые,

Что мы рабы, а вы святые,

Что мы привычно клоним выи,
Что я сатрапа выбирал,
Что мы в пролете и в разносе,
И под пятой рябого Оси,
И что на киевском вопросе
Сдыхает русский либерал;
Увы, давно меня не гложет
Ни эта злость, ни похвальба,
Ничто привлечь меня не может
На ваши пышные хлеба,
Но, черт возьми, меня тревожит
Моя грядущая судьба.

Помимо вольной Украины,

Бывают прочие края,
Но ныне в мире нет картины,
Какой бы мог прельститься я.
Европа есть — ее равнины,
Ее поляны и куртины,
Но там я сделался врагом,
Там тоже всюду карантины
И тоже санкции кругом;
Американцы все, скотины,
К нам поворачивают спины,
Канадцы с ними заодно,
А на просторах Аргентины
Кругом ужасные латины,
Они вдыхают кокаины
И смотрят скучное кино;
В голодной Африке — трихины
Холеры, СПИДа, скарлатины,
Неуязвимые для хины
И для обычной медицины;
Пираты, воры, ассасины,
Жара, наемники, лгуны,
И все враждебны, все едины,
Для всех мы данники вины,
Посланцы путинской путины,
Его приевшейся рутины

Его коварной паутины —

Шпионы, хакеры, скины…
А уж российские трясины
Для жизни вовсе не годны.
Боюсь, нас примут только льдины,
Пространство вечной холодины,
Где обитают лишь пингвины —
России верные сыны.