Зарево

Джунковский махнул рукой и засмеялся, и тут же смех пошел по собранию. Достоков сразу исчез — так сдергивают вниз фигуру марионетки. Но поднялся Гукасов. Все сразу смолкло.

— Вы спрашиваете, ваше превосходительство, почему мы не вносим денег в депозит суда? — проговорил Гукасов и всем телом повернулся к Джунковскому. — Мы этого не делаем потому, что считаем подобную меру самой крайней… Мы убеждены, что голод и подобные меры сломят забастовку… — звучали в тишине зала Медные слова Гукасова. — Но после окончания забастовки, наголодавшись, рабочие, конечно, спросят свои деньги, и мы должны будем им дать денег, и не во имя гуманных стремлений, а прежде всего в интересах облегчения возобновления работ. Получить деньги из депозита банка рабочим будет крайне трудно, так как из сорока с лишним тысяч человек бастующих половина по крайней мере неграмотные. И тогда неизбежно дальнейшее ухудшение настроения рабочих и обострение отношений с промышленниками.

— Значит, боитесь рабочих и оставляете себе лазейку, чтобы с ними сговориться? — с торжеством спросил Джунковский.

— Оставляем, — ответил Гукасов.

Джунковский удовлетворенно кивнул головой. «Вот как, значит боятся!» — подумал Швестров. Его поразил вывод, сделанный всероссийским жандармом.

Слово взял представитель общества «Электросила» Вильбур, худощавый, спортивного вида человек с тускло-белыми, обесцвеченными волосами, разделенными на прямой пробор.

— Наше предприятие, одно из самых крупных в России, в настоящее время снабжает энергией, помимо освещения, почти половину всех бакинских нефтяных промыслов, — говорил он. — Наше предприятие, существующее около двенадцати лет, находится все время в периоде непрерывного развития и расширения. Вашему превосходительству хорошо известна сложность наших устройств. Таким образом, нам приходится соединять идущую усиленными темпами эксплуатацию существующих электростанций с интенсивным строительством новых и с постоянным расширением сети электрод передач. Чтобы выполнять подобную двойную работу беспрепятственно, необходимо располагать весьма и весьма опытными рабочими, которые прошли с самого начала все детали такой работы. Такой рабочий персонал мы в течение двенадцати лет создали в Баку и только ему можем доверить теперь наши многомиллионные сооружения, а также обслуживание по снабжению электричеством нефтяных промыслов…

Если сейчас мы с помощью временного и постороннего персонала все ж, хотя и с большими перебоями, работаем, то исключительно потому, что мы не производим нормального отпуска энергии, и, кроме того, мы приостановили все работы по расширению. Все! — сказал Вильбур, сделав энергичный жест рукой слева направо, словно отрубая. И по тому, как он произнес это слово, вдруг стало ясно, что он иностранец: он сказал не «все», а «всэ».

— То есть вы требуете, чтобы мы оставили в покое бунтовщиков, прекративших свет в городе, в ущерб городскому хозяйству, в ущерб общественной и государственной безопасности? — резко и визгливо спросил Мартынов, встав со своего места.

— Мы ничего не требуем, мы поясняем их превосходительству наше положение, — однотонно ответил Вильбур. — Наша промышленность требует специализации рабочих, поэтому известная связь между рабочими и промышленниками всегда остается.

Управляющий делами Тагиева, окрашивая речь свою мягким азербайджанским акцентом, начал с того, что солидаризировался с представителем общества «Электросила».

— Я должен согласиться с достоуважаемым господином Вильбуром. Благодаря условиям нашего производства между промышленниками и рабочими существует тесная связь. Мы не имеем возможности без них обойтись, и они прекрасно это знают. Чем опытнее рабочий, тем он нам нужнее, и поэтому, раз началась забастовка, приходится лучше выжидать. Такое положение имеет и свою хорошую сторону: чем дольше длится забастовка, тем дольше потом рабочие воздерживаются от нее. У представляемой мною фирмы забастовка однажды длилась восемьдесят восемь дней, и после того рабочие не бастовали три года.

— Выходит, что вы в педагогических целях нарочно затягиваете забастовку, так я должен вас понимать? — раздраженно спросил Джунковский.

— Да, именно в педагогических, ваше превосходительство, — ответил азербайджанец. — Нужно дать рабочим урок. Надолго проучить, чтобы они сами сознали, что побеждены. Я чувствую, что вы стремитесь забастовку подавить силой, в таком случае забастовка может скоро вспыхнуть опять.

— Значит, вы тоже предполагаете сговориться с рабочими, так я вас понял? — спросил Джунковский и вдруг встал во весь рост.

Все замолкло.

— Желаете ли вы, чтобы ваши промыслы возобновили работу, или нет? — громко спросил он, обращаясь ко всему собранию. — Я слушал здесь представителей Совета съездов и вижу, что вы сами на этот прямой вопрос ответить не в состоянии.

— А каково будет мнение вашего превосходительства? — спросил Достоков, снизу вверх глядя на Джунковского, и никаких признаков иронии не было теперь в его взгляде.