Заря над Скаргиаром

Они находились в двухстах гинах к северо-востоку от Болора, между Ривалоном и Каменным Путем, почти что вплотную припертые к Глерину. В воздухе уже явственно ощущалось зловонное дыхание болот, на ветвях деревьев висели мутные капли, под ногами хлюпало, в следах копыт берке скапливалась вода. Здесь нечего было и думать развести приличный костер, так что воины ходили во влажной одежде и ели полусырое мясо. Становилось все холоднее, сырость пробирала до костей, мечи и доспехи покрывались ржавыми разводами. Вдобавок ко всему с болот налетала мошкара и жалила всех без разбору, по-осеннему злясь на наступление холодов.

Моори запахнулся в плащ и присел на кочку, думая, что там будет посуше. Но кочка была такая же насквозь вымокшая, как земля вокруг.

— Тьфу, черт! — выругался Моори, вставая с кочки и брезгливо отряхиваясь.

— Не поминайте черта к ночи, — бросил проходивший мимо Латриэль.

— А вам какое дело, господин Латриэль? — огрызнулся ему вдогонку Моори. — Вам-то давно пора было бы возвращаться в Паорелу.

Латриэль сделал вид, что не расслышал: он поклялся себе, что либо вернется к своей королеве с победой, либо поляжет на поле брани.

— Оставь его, Эрл, — рука Аскера легла Моори на плечо, — впрочем, не столько, чтобы урезонить Моори, сколько чтобы самому не упасть. В последнее время Аскер ходил, слегка пошатываясь.

— Пусть не лезет не в свое дело, — мрачно ответил Моори. — И так на душе чернота и безысходность, а тут еще всякие сопляки будут мне указывать, что я должен говорить, а что не должен.

— Спокойно, Эрл, у нас у всех нервы на пределе.

Аскер понизил голос до шепота и сказал:

— Знаешь, я удивляюсь, как это еще гедры не развернулись и не оставили нас на произвол судьбы. В нашем положении это было бы вполне естественно. Более того: их никто не осудил бы. Их самоотверженность и то, как они отстаивают интересы чужой страны, меня просто изумляет.

— Это все Терайн. Для нее всегда было делом чести закончить начатое, а Кангейр смотрит на нее и если даже думает забрать своих воинов и покинуть армию, то боится, что потом с легкой руки Терайн весь Гедрайн его на смех поднимет. Хотя, по-моему, какой тут смех: из тех двадцати тысяч, с которыми мы начинали войну, осталось меньше половины. Сфалион не хочет дальше отступать? Что ж, ему виднее — он полководец. Но если мы возьмемся стоять здесь до последнего, то так и выйдет — достоимся до последнего солдата.

— Ну зачем же так пессимистично?

— А ты посмотри на наших бравых воинов, Лио: дело к ночи, и они заранее трясутся, как в лихорадке, и готовы уносить ноги.

Это была сущая правда. Солдаты видели, что каждая ночь приносит им поражение за поражением и что их военачальники не в силах ничего сделать. К тому же ночи стали заметно длиннее, солнце садилось все раньше, а вставало все позже, отнимая у эстеан драгоценное время и отдавая его буистанцам.

С суровыми и осунувшимися лицами готовились воины к предстоящей битве. Они расставили между деревьями повозки, используя их как прикрытие, всадников разместили с флангов, а Лагреад оттащили подальше, взгромоздив повозку с ним на одинокий холм. Впрочем, это было только подстраховкой: противник, похоже, уже передумал захватить Лагреад, убедившись в его недостатках, оказавшихся столь существенными и роковыми для эсторейской армии.

Приготовившись к бою, эстеане и гедры затаились и стали ожидать противника. Он не заставил себя долго ждать: едва последний луч солнца угас за деревьями, как вдали послышался нарастающий топот сотен копыт. Земля задрожала от стремительного бега вражеских берке, и листья посыпались с деревьев. Грозно завыли вражеские трубы, и раздался вопль, исторгнутый из сотен глоток: «В атаку!»

Враги налетели, как вихрь, рассчитывая мощным ударом смять передние ряды эстеан, но атака захлебнулась, наткнувшись на выстроенные между деревьев повозки. Завязалась жаркая сеча.

Из-за туч выплыла ущербная луна. Эстеане встретили ее появление радостным кличем: стало немного светлее, и неприятель уже не мог пользоваться кромешной темнотой, как прикрытием. Лунный свет заблистал на буистанских доспехах, указывая, куда не надо бить, и эстеане, находя в защите вражеских витязей слабые места, валили их с берке одного за другим.

Увидев, что эстеане сопротивляются весьма успешно, буистанцы кинули на центр дополнительные силы. На место каждого раненого врага становилось двое новых, и они со свежими силами набрасывались на эстеан.

На флангах тоже кипела битва. Сайрольские всадники, пользуясь численным превосходством, теснили гедров. Полудикие берке степняков, свирепые, как хищники, кусали гедрайнских берке, часто прокусывая им шеи до крови. Их хозяева были ничуть не лучше: они использовали любую возможность, чтобы поразить противника, и если кто-нибудь поворачивался к ним спиной, били в спину.