Читаем Заряна-печальница полностью

Захмелев, мой тихий дед,Эх, куражился!Повстречаться с нимСоседНе отваживался.И добро бы дед шумелПеред бабкою.Перед бабкою не смел:Бабка — тяпкою.Шел, крамольник,Сам себеВоля-вольница.Дед ни власти, ни судьбеНе поклонится.А иначеЧем проймешьЖисть проклятую…Только бабку не вернешь,Конопатую.Налетала с помеломЧерным коршуном…Ох и тешилось село,В смехе корчилось!Дед себя —В тугую грудь,Будто в колокол…И свершал обратный путьК дому волоком.


«Километрах в ста от Пскова…»

Километрах в ста от Пскова,Возле Тушиных болот,Есть деревня, право слово,Не деревня —Сто забот.Не успеет под капельюВоробей перо омыть, —Трактора гудят апрелюСтоголосо:«Будем жить!»Молодухи за деревней,На разливе,У реки,По привычке стародревнейЗвонко бьют половики.И дедам столетнимДелаТоже хватит по весне:Старым вот как надоелоГреться солнышком во сне.Окружили у правленьяАгрономшуБрадачи:Преподносят наставленья,Словно в праздник калачи.А над ними май,Как мячик,Кинул солнышко в зенит.И, суля земле удачи,Новосел-скворец звенит.


Землячкам

Мы не густо о дояркахСочиняем песен:Нет на фермах красок ярких,Хлев Пегасу тесен.Для него подайте воздухИ простор из края в край,Для него гоните звезды —Не какой-нибудь сарай.На худой конец — мураву,Чтоб нырнуть в ее уют…На дворе ж —Коров ораваТу мураву знай жуют.Не до рифмы, если толкомПогостишь тут как-нибудь!..Почему же комсомолкамПо плечу и этот путь?Знают больше?Видят что-тоС высоты в семнадцать лет?Ни забота, ни работаНе впечатывают следНи в походку,Ни в улыбку,Не свели зари с лица.Вот для них мураве зыбкойВыстилаться до крыльца.Над извилистой дорожкойВ полночь месяцу гореть,Звездам сыпаться в ладошки,Пальцы зябнущие греть.Им опять вставать до света,Окунаться в сто тревог…Вот поэму бы про это,Ну хотя бы в сотню строк!


Встреча

Видит бог —Не часты встречи…— Угощаю нынче я.Председателевы речи —Ох не песни соловья!Все проблемы,Как двухрядку, —Ничего, что под хмельком,Перебрал он для порядку,Припечатав каблуком.Я сижу,Речам внимаю:То поддакну, то смолчу,Кой-чего не понимаю,Но, ей-ей, понять хочу!Эту нашенскую землюСнова чувствую спиной.Как земля дожди,ПриемлюЖгучий холод,Зябкий зной.Снова вижу деревеньку,Что и нынче светит мне.Согреваюсь помаленькуНа притушенном огне.


В гостях у деда

Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

Константин Петрович Масальский , Лукьян Андреевич Якубович , Нестор Васильевич Кукольник , Николай Михайлович Сатин , Семён Егорович Раич

Поэзия / Стихи и поэзия
Зной
Зной

Скромная и застенчивая Глория ведет тихую и неприметную жизнь в сверкающем огнями Лос-Анджелесе, существование ее сосредоточено вокруг работы и босса Карла. Глория — правая рука Карла, она назубок знает все его привычки, она понимает его с полуслова, она ненавязчиво обожает его. И не представляет себе иной жизни — без работы и без Карла. Но однажды Карл исчезает. Не оставив ни единого следа. И до его исчезновения дело есть только Глории. Так начинается ее странное, галлюциногенное, в духе Карлоса Кастанеды, путешествие в незнаемое, в таинственный и странный мир умерших, раскинувшийся посреди знойной мексиканской пустыни. Глория перестает понимать, где заканчивается реальность и начинаются иллюзии, она полностью растворяется в жарком мареве, готовая ко всему самому необычному И необычное не заставляет себя ждать…Джесси Келлерман, автор «Гения» и «Философа», предлагает читателю новую игру — на сей раз свой детектив он выстраивает на кастанедовской эзотерике, облекая его в оболочку классического американского жанра роуд-муви. Затягивающий в ловушки, приманивающий миражами, обжигающий солнцем и, как всегда, абсолютно неожиданный — таков новый роман Джесси Келлермана.

Джесси Келлерман , Михаил Павлович Игнатов , Н. Г. Джонс , Нина Г. Джонс , Полина Поплавская

Современные любовные романы / Поэзия / Самиздат, сетевая литература / Прочие Детективы / Детективы