Зарисовки ночной жизни

Он не понаслышке знал о ее беззаветной любви к своим детям. Синджа души не чаяла в своих ребятишках: сыне-пятикласснике, дочери-третьекласснице и двух малютках детсадовского возраста. Чхану прекрасно понимал, что единственным предметом ее любви в этом мире были ее дети.

— Что значит «умереть»? Ты это брось! Гм-м… может, встретимся немного погодя…

— Не получится. Он сам придет к вам.

— Что? Придет сам?

— Сколько бы я не упрашивала его не делать этого! Мне хочется провалиться сквозь землю… Единственное, чего я желаю сейчас, так это умереть… Простите меня, прошу вас! Надо было держать язык за зубами… лучше бы мне умереть…

Чхану начало трясти мелкой дрожью от мысли, что с минуты на минуту в офис может заявиться муж Синджи и накинуться на него с кулаками прямо на глазах у всех сослуживцев.

— Поскорее уйдите с работы! Этот человек в гневе становится диким зверем! В обычном состоянии он ведет себя прилично, но если разозлится, то идет напролом как сумасшедший. Попросите сослуживцев сказать, что вы уволились с работы, и поскорее уходите оттуда!

Бедная женщина! В этой ситуации она еще и его пытается уберечь от опасности! Он не испытывал к ней злости или раздражения, наоборот, она показалась ему еще несчастнее. Поэтому он через силу проговорил как можно спокойнее:

— Ладно… Я сам разберусь, не переживай! И начисто выбрось из головы эти дурацкие мысли про «умереть»! Подумай о детях!

— Хорошо… да… пожалуйста… ради бога…

Было нетрудно догадаться, что она опять хотела попросить у него прощения, поэтому он со словами: «Все, пока…» первым положил трубку.

«Та-ак… Сейчас сюда ворвется ее муж… Как же быть?»

На него внезапно навалилась апатия, захотелось лечь, неважно где, закрыть глаза и уснуть. В голове не было ни единой мысли.

Синджу он встретил три года назад в один из зимних вечеров. Припозднившись на работе, он по дороге домой зашел пропустить стаканчик в пходжанмачха — палаточный ресторанчик в одном из переулков своего района. Из посетителей там была только одна женщина. Она была похожа на обычную домохозяйку, мать семейства, однако сидела перед наполовину опустевшей бутылкой соджу с выражением безнадежности на лице… Чхану она показалась красавицей. И в то же самое время ему пришло в голову, что в подобном заведении в столь поздний час пьют только женщины, скатившиеся ниже некуда.

Через некоторое время женщина тихо поднялась, расплатилась и вышла. И хотя он ничего не спросил у хозяйки забегаловки, та сама, без всякого вопроса с его стороны, поведала все, что знала. Она рассказала, что эта женщина — вдова с четырьмя детьми, переехала на съемную квартиру в этот район несколько дней назад. Каждый вечер, уложив спать детей, она приходит сюда. Ее мучает бессонница, и заснуть она может только после выпивки. Хозяйка добавила, что женщина как-то спрашивала, сколько примерно зарабатывает приходящая домработница, из чего напрашивается вывод, что она еле-еле сводит концы с концами.

Назавтра Чхану специально зашел в эту забегаловку. На этот раз он пришел первым. Появилась незнакомка, тихонько опустошила бутылку и ушла. Все это время Чхану незаметно присматривался к ней. Он чувствовал, что эту женщину плотной стеной окружает призрак смерти. Ему показалось, что он наблюдает то же самое отчаяние, которое накрыло его с головой несколько лет тому назад после развода с женой, и сейчас эта безысходность шаг за шагом все глубже затягивала несчастную вдову в темную пучину.

На следующий день Чхану не мог дождаться прихода этой женщины. Он готов был перевернуть все дома в этом районе, чтобы отыскать ее в случае, если она не появится. И когда она наконец вошла, он окончательно понял, что не сможет прожить без нее и дня.

С того вечера и начался их роман. Однако Синджа до конца была против оформления их брака. Она говорила, что не хочет для своих детей отчима. Каждый день она приходила к Чхану домой и занималась домашним хозяйством, а выполнив все дела: стирку, уборку, закваску кимчхи, — уходила домой. По воскресеньям она задерживалась подольше, и ему ничего не оставалось, как довольствоваться таким подобием супружеской жизни. Его немалого заработка хватало на ведение двух домов. Благодаря этому дети Синджи смогли приобрести глянец и совсем не уступали детям из полноценных семей.