Зарницы красного лета

«Бой у села Мельникова. Около 4 часов утра 8 сего сентября наши силы двинуты были из села^ Малышев Лог к селению Мельникову. Несмотря на то, что дороги из Малышева на Мельниково были заняты противником и по всем направлениям были выставлены для встречи нас 6 пулеметов, к 5 часам утра благодаря талантливой распорядительности главнокомандующего армии тов. Мамонтова, наши войска обходом отряда тов. Жарикова с запада на северо-восток, в направлении к Горькому озеру, и другими отрядами с юго-западной стороны атаковали неприятеля с трех сторон. Был оставлен лишь небольшой проход для неприятеля с северо-востока за озером, па котором была поставлена наша пулеметная команда под руководством тов. Те-бекина. По окончании такой быстрой и разумной расстановки войск наши силы повели наступление с юго-западной стороны. Вначале противник сражался с крайним упорством за занимаемую позицию, но под напором наших доблестных войск был вынужден оставить окопы и, продолжая отстреливаться, начал отступать в село. Приблизившись к селу, наши храбрецы с пиками в руках молниеносным движением настигли неприятеля и с криками «ура!» бросились в рукопашную схватку. Растерявшись окончательно, противник бросился в паническое бегство. Некоторые прятались по огородам села Мельникова, а другие бежали по оставленному заранее перешейку. Распрятавшихся наши иикари разыскали и брали в плен голыми руками, отбирали у них винтовки и продолжали погоню за убегавшими; бежавших на перешейке встретил тов. Тебекин со своей командой и при неторопливом тарахтении пулемета любезно отправлял их в вечность.

В настоящее время карательного отряда белых уже не существует. От всех четырех рот, имевших с нами сражение, осталась лишь самая малая часть офицеров и добровольцев. Мобилизованные солдаты, оставшиеся в живых, все взяты в плен, раненые их также подобраны и размещены по нашим лазаретам для излечения.

По уничтожении отряда нам достались трофеи: 6 пулеметов с большим запасом лент, 10 тысяч штук винтовочных патронов, 200 штук винтовок, мпого бомб и вещевого довольствия».

К сожалению, полковнику Окуневу с небольшой группой все же удалось унести ноги из партизанских владений.

Весть о победном бое у Мельникова необычайно быстро и широко разнеслась по алтайским просторам. Вот тогда-то слава Мамонтова и расправила свои крылья!

IV

Той же ночью, когда отец ушел с отрядом Каширова к Со-лоиовке, наша семья покинула кордон. Дядя Павел Гулько, усадив всех нас на телегу и погрузив самый необходимый скарб, окольным путем, минуя село, отвез на пашню, где мы и поселились в его землянке у маленького березового колка. Знаменитый сундук матери с ободранной задней стенкой, где хранилась вся наша лучшая одежда, а также кое-какая посуда и разное барахло, был припрятал на дворе дедушки Харитона. Там же нашлось место и для нашей бедняцкой живности поросенка, кур и цыплят, а корова Буренка, верная кормилица всей нашей семьи, через день тоже оказалась на пашне. Если бы не частые вздохи и всхлипы матери, то ночное таинственное бегство из села для меня осталось бы в памяти как одна из любопытнейших историй того лета.

Поневоле занятая хлопотами, к полудню мать стала гораздо реже вздыхать и проклинать все на свете, а мы, детвора, с превеликим удовольствием обживались в полевых условиях, где было куда больше развлечений, чем на кордоне, особенно в колке с густыми зарослями созревшей костяники. Только позднее я узнал, что в селе был пущен слух: боясь жить без отца на кордоне, мать внезапно укатила со всеми ребятишками в Почкал-ку, под крышу родного дома. Этому все легко поверили.

В дни горячей страды к нашему колонку — в стороне от дороги на Романово — никто чужой не заглядывал, и наша семья оказалась здесь в полной безопасности.

Надо сказать, что тогда на пашнях скрывалось немало партизанских семей, особенно семей командного состава, которые могли быть выданы белогвардейским карателям. В частности, семья самого Ефима Мамонтова все лето скиталась по пашням, зачастую прячась даже в скирдах хлеба.

Урожай в тот год выдался просто сказочный, и самая большая крестьянская забота — забота о хлебе — на несколько недель заслонила или почти заслонила все тревоги, вызванные идущей вокруг войной. Перед этой заботой как бы отступили в тень даже тревоги нашей матери.

Работящий, необычайно выносливый, терпеливый и немногословный дядя Павел Гулько, как говорится, с утра до ночи вытягивал из себя все жилы, скашивая с помощью Андрейки и свои и наши хлеба, помогая женщинам вязать снопы, а потом стаскивая и складывая их в суслоны. У меня не хватало сил связывать снопы, и я помогал дяде Павлу подтаскивать их к местам, где ставили суслоны, гонял лошадей на водопой, отводил их пастись в ближней ложбинке, кашеварил, а заодно присматривал за братьями и сестренкой. Словом, хлопот и мне хватало.