Зарницы красного лета

Всю осень продолжалось объединение разрозненных поветан-ческих сил в единую армию. Вслед за алейцами, соединившимися с отрядами Мамонтова, с ним установили связь повстанцы, действующие в глубине степи под командованием Игнатия Громова. Надо отдать должное Ефиму Мамонтову: несмотря на происки деятелей эсеровского толка, которые вились около него, как таежный гнус, он сразу же осознал важность процесса, подсказанного самой жизнью, и смело шел на собирание под одно знамя всех партизанских сил в междуречье Оби и Иртыша.

7 октября была создана Западно-Сибирская Красная Армия в составе двух дивизий. Из отрядов Мамонтова было сформировано пять полков: 1-й Алейский, 2-й Славгородский, 3-й Бутырский, 4-й Семипалатинский и 5-й Степной. Они составили первую дивизию. Из отрядов Громова — четыре полка: 6-й Ку-лундинский, 7-й Красных орлов, 8-й Бурлинский и 9-й Каргат-ский, составившие вторую дивизию. Главкомом армии был единодушно избран Ефим Мамонтов, а командиром корпуса Игнатий Громов. Начальником штаба стал Яков Жигалин, бывший учитель из забайкальской станицы, избранный когда-то казаками командиром 2-го Читинского полка, боровшийся вместе с Лазо против Семенова, а потом скрывшийся в Рубцовке — там он и вступил в отряд Мамонтова. Постоянным местопребыванием штаба армии была избрана Солоновка.

Повстанцы степного Алтая, собранные в единую армию, с гораздо большим успехом повели боевые действия против белогвардейских карательных частей. Отражая удары карателей, полки бросались то в один, то в другой край степи. Фронта как такового не было. Все кипело, как в огромном котле. Многие села без конца переходили из рук в руки. Весь колчаковский тыл был в огне.

В конце октября через наше село, в сторону Солоновки, прошел 7-й полк Красных орлов под командованием двадцатитрехлетнего, но уже широко прославленного командира Федора Ко-лядо. Сам Федор Колядо с небольшой конной группой на часок задержался в Гуселетове, чтобы перековать коней. Конечно, все гуселетовские мальчишки, живущие вблизи тракта, прервав очередной бой, восторженно встречали и провожали партизан, а заметив, что несколько конников задержались у сборни, немедленно бросились туда.

На крыльцо сборни вышел молодой дядя в длинной шинели и папахе, богатырского вида — высокий, широкоплечий, белокурый и голубоглазый,— совсем как добрый молодец из былины. Мы так и ахнули! И гадать было нечего — перед нами был сам легендарный Колядо! Но больше, чем его внешний вид, нас поразила широкая алая лента на его груди. Кстати, об этой лепте. С той поры прошли десятилетия, и я на всякий случай решил проверить: а действительно ли я видел тогда, в Гуселетове, Федора Колядо, да еще с алой лентой на груди? Оказалось, память меня не подвела. Да, я видел тогда именно Колядо. Нэ откуда у пего была эта лента? А вот откуда. В октябре полк Красных орлов двое суток вел жестокий бой за село Павловское на Касмале, где раньше был сереброплавильный завод,— это недалеко от Барнаула. И вот в благодарность за освобождение от белых жители Павловского наградили храброго партизанского командира алой шелковой лентой. Федор Колядо принял награду с большой благодарностью и очень гордился ею.

— Ну шо, хлопчики? —- весело заговорил с нами Федор Колядо, видя нас при оружии и, конечно, понимая, с кем имеет дело.-- Звыняюсь, товарищи солдаты Красной Армии,— поправился* он вполне серьезно, что было оценено по достоинству всеми мальчишками.— Як идуть у вас туточки боевые дела? Мабуть, лихо бьете белякив?

— Лихо! — ответили мы дружно.

— Це добре! Гонитъ их, растреклятых, покуда не захрипять и не начпуть харкать кровью! А затим —- добивайте! И мы вот пидемо добивать их, злодиев! Ще зовсим немного — и тут поганых не будэ! Очистим усю степ!

Наш командир Алешка Зырянов зачем-то все же спросил:

— А правда, что вы —- Колядо?

Дядя-богатырь застеснялся и порозовел, как девушка.

— Так точпо, я Хвёдор Колядо, командир седьмого полка Красных орлов,— ответил он после большой паузы.— А шо?

— А у Мамонтова есть такая лента?

— Будэ.

Только тут Федор Колядо сошел с крыльца и оказался в нашей мальчишеской толпе. Мы беззастенчиво рассматривали его красную ленту, его саблю. Дружески похлопав нескольких мальчишек по плечу, он вдруг спросил:

— А у кого, товарищи солдаты, есть дома кавуны? Чи уси доилы?

Но многие ребята закричали:

— У нас есть! У пас!

— Тоди угощайте,— попросил Колядо.— Покуда подкують коня, я кавун одолею. Люблю кавуны.

Многие, кто жил поблизости, бросились на свои дворы. Побежал и я, рассчитывая, что могу прршести арбуз первым — жили-то мы напротив сборни. Так и вышло. Беря мой арбуз, Федор Колядо поблагодарил:

— Спасибичко, хлопчик!

Тут подлетели другие ребята:

— У меня возьми! У меня!

Но Колядо, к моей великой радости, отказался:

— Ни, хлопчики, мне и одного хватэ.

Однако друзья мои не остались в обиде. Колядо позвал от кузницы своих солдат, и они, рассевшись на лавке у крыльца, с удовольствием принялись за арбузы. Мы во все глаза наблюдали за партизанами и ловили каждое их слово.