Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

Я понимал, что он чувствует. Лохман, бывший консультант корпорации с обширными связями, выдвинул свою кандидатуру и был избран прокурором. Даже самое смелое воображение, за исключением, возможно, его собственного, не позволяло счесть его вторым Томом Дьюи или Уильямом Тревером Джеромом. Я видел его в деле. Не понравилась мне его самонадеянная тактика. К счастью, как бы то ни было, он поддерживал нескольких способных людей из прошлой администрации.

Нолан сочувственно кивнул.

— Господь нас не оставит, если Лохман сядет нам на шею! — он резко повернулся ко мне. — Итак, Камбро отправил тебя во Флориду и взял ключ от твоей квартиры.

— Забудьте, — я был выбит из колеи. — Тут ничего нет. Если вы думаете, что он намеренно выпроводил меня из города просто для того, чтобы воспользоваться моей квартирой для неприглядных делишек, вы не там копаете. Сделка на Палм Бич была запланирована давно.

— Почему ты дал ему ключ?

— Потому, что он только что разъехался с женой. Он жил в клубе, и я решил, что ему нужна перемена обстановки. Сказал, что он может пользоваться моей квартирой, пока я не вернусь.

— Где мы можем найти этого Камбро?

Я пожал плечами:

— Вероятно, в каком-нибудь баре.

Нолан взялся за шляпу:

— Ладно, Джордан. Ты знаешь его логово. Пошли.

Глава пятая

Я попал на сафари.

По жилам ночного Бродвея пульсировала неоновая жизнь. Этакая раздувшаяся толпа с неутолимым голодом на удовольствия. Окошечки касс заглатывали длинные очереди, в ушах стоял оглушительный рев транспорта. Электрические блики нервно хлестали по бесчисленным лицам, на 52 Стрит из такси рекой вытекали клиенты и вливались в роскошные ночные клубы, по сути обыкновенные притоны для отъема денег.

Нолан мотнул головой:

— Кажется, деньги есть у любого, кроме копов.

— Кроме честных копов, — поправил я.

Поиски Боба Камбро пока не увенчались успехом. Метрдотель в «Копа» сказал, что он здесь был, но ушел. Мы заглянули в задрипанные забегаловки на Шестой авеню, в «Грик» и в «О’Мелли», в пару тихих бистро у реки, куда он обычно забивался во время серьезных запоев, но его не обнаружили. Тогда мы забрались в дежурную машину и направились к Виледж.

Удача улыбнулась нам в первой же грязной подворотне.

Я обратился с вопросом к полногрудой смуглолицей женщине за прилавком у «Мамы Люсии» — это заведение в подвале старого здания, где подают выпивку и спагетти. Она печально кивнула и махнула рукой в сторону задней комнаты.

Крохотная каморка была отгорожена зелеными занавесками. Обстановку составляли четыре жестких стула и квадратный стол, покрытый скатертью в красную клетку. Вдоль стола, обнимая пустую бутылку «Наполеона», раскинулись две толстые ручищи, а на них покоилась большая рыжая голова Боба Камбро.

Выглядел он ужасно. Открытые красные глаза на опухшем багрово-синем лице были так же бессмысленны и пусты, как бутылка «Наполеона». На подбородке пробивалась двухдневная щетина. Он упился до состояния паралича, что, впрочем, не было для него в диковинку.

Я потряс его за плечо:

— Боб… Боб…

Я звал его, но не мог докричаться. Тогда я схватил его за волосы, запрокинул голову и отвесил пощечину.

Ни малейшей реакции. Он и бровью не повел.

Нолан сказал:

— Надо влить в него черный кофе.

Мы трудились над ним больше часа. Сначала черный кофе, потом прогулка по кварталу взад-вперед, волоча его под руки. Через какое-то время он начал постанывать, потом добрался до обочины и его вывернуло. Теперь он был просто слаб. Мы довели его обратно до «Мамы Люсии» и усадили в маленькой кабинке.

Он приветствовал меня с горестной усмешкой.

— Хай, Скотт, старина, — сказал он басом. — Что стряслось?

— Да порядочно, — угрюмо буркнул я. — Ты в порядке, Боб? Способен меня слушать? И думать логически?

Он не воспринял мольбы в моем голосе и уставился на стол.

— Где он? Кто высосал мой «Наполеон»?

— Никто. Ты сам.

— Один? — он был польщен. — Не разучился, значит. Давай закажем еще.

— Позже, — возразил я. — Сначала поговорим.

— Поговорим? — он с таким любопытством воззрился на лейтенанта, что, казалось, заметил его впервые.

— Познакомься с моим другом, — сказал я. — Джон Нолан.

Нолан важно принял неуклюжую пятерню Боба.

— Друг Скотта, — сказал тот, — друг Боба Камбро. Хочешь выпить? — он ударил по столу. — Давайте позовем официанта. Эй…

Занесенный кулак замер в воздухе, и теперь он с одурелым лицом и выпученными глазами пялился на меня.

— Мать моя женщина! — прошептал он. — Должно быть, я надрался. Мне начинает мерещиться. Тебя здесь нет, Скотт. Ты мираж. Ты во Флориде. Мне надо завязывать пить.

Я зловеще пробубнил:

— Это я, Боб. Я действительно здесь. Вернулся нынче вечером.

— Почему? Ты должен был там оставаться до…

— Знаю, — перебил я. — Но мне не понравилось.

Он тупо заморгал, брови сошлись вместе в диком усилии сосредоточиться. До него медленно доходило. Вдруг его черты неприятно перекосились, и он сел.

— Господи! Какой сегодня день?

— Четверг.

Стул отлетел назад и перевернулся, так резко он вскочил.

— Я… у меня свидание, — решительно заявил он. — Оставайся здесь, Скотт. Просто побудь здесь.

Я схватил его за руку.