Зарубежная повесть

— Мужчину.

— Как его зовут?

— Не помню…

Короткое молчание. Потом тот же голос сказал громче:

— Эй вы, там! Заберите этот труп в морг для опознания.

Два человека подняли тело Ку, словно тряпичную куклу, и бросили, как вещь, — варвары! — в кузов грузовика. Лейтенант следил за красными огоньками задних фонарей удалявшейся машины, пока они не скрылись из виду. Потом выпрямился и пошел к центру площади, полностью утратив способность мыслить. Он бросился на траву и лежал, глядя на луну, все еще задыхаясь, чувствуя, что по щекам у него текут пот и слезы. Если бы можно было заснуть и забыть все это! Он закрыл глаза. И тотчас увидел мертвое лицо Ку, лежавшей у канавы: страшный ожог на шее, опаленные волосы… Он тщетно пытался стереть и забыть это видение. Когда солдаты подняли тело Ку — да, теперь он вспомнил эту жуткую подробность, — ноги девушки, сломанные, вывернутые, болтались из стороны в сторону, и казалось, что они вот-вот оторвутся от туловища…

Который час? («Время! Время!» — говорила Ку, указывая пальцем на свои часики.) Почему он только что отрекся от нее, не сказал, что знает ее? Он предал бедную девочку, как предал отца, мать, жену, сына и самого себя. Он перевернулся и уткнул лицо в траву. Что он все-таки знал о Ку? Она была для него всего лишь буквой, знаком. Если будут допрашивать грязного человечишку, который торговал ее телом, тот тоже не признается, что знал ее. И она останется лежать безымянной в морге. Бедная Ку! Бедная девочка!

Он медленно поднялся и несколько секунд не мог решить, что ему делать. Оказавшись под фонарем, поднес часы к глазам, но не сразу разобрал положение стрелок. Одиннадцать пятьдесят. Он вспомнил, что с одиннадцати начинается комендантский час. Повернулся, стараясь сообразить, в каком направлении находится отель. И вспомнил слова ночного портье: «Завтра неблагоприятный день».

~~~

Лейтенант снова зашагал по набережной, теперь совершенно безлюдной. Он вспомнил жену и сына, и внезапно ему захотелось оказаться с ними, вернуться домой, забыть навсегда эту страну и эту войну.

На набережной появился автомобиль. Лучи фар задрожали, робкие, как зайцы. Несколько секунд спустя джип остановился у тротуара рядом с ним.

Раздался голос:

— Садитесь, лейтенант!

Он послушался. Это была военная машина. Он уселся на заднем сиденье рядом с коренастым человеком, курившим трубку. Это был майор, которого он знал в лицо, хотя ему никогда не приходилось иметь с ним дела. Джип резко рванулся с места.

— Лейтенант, — спросил толстяк, не выпуская трубки изо рта, — вы верите в удачу?

Он не нашелся, что ответить. Но майор и не ждал ответа.

— Это удача, что мы вас нашли, — во всяком случае, для нас. Не знаю, как для вас…

— Вы разыскивали меня?

— Вас хочет видеть полковник.

— Зачем?

— Будет лучше, если он скажет это сам.

Джип на полной скорости несся по пустынным и тихим улицам. Лейтенант уставился в затылок шофера-негра, рядом с которым сидел белокурый сержант. Оба были в белых фуражках, на левой руке — белая повязка с буквами МР[7].

— Неприятный взрыв, не так ли, лейтенант? — сказал майор небрежным тоном.

— Ужасный.

— Вы были рядом с кафе, когда оно взлетело на воздух?

— Да. На площади.

— А перед тем были в «Каравелле»?

Лейтенант, поколебавшись, все-таки ответил:

— Да.

— И сколько времени вы там провели?

— Около часа.

Он внезапно насторожился, как животное, почуявшее опасность. Они его в чем-то подозревают? Несомненно. Негр всегда виновен, до тех пор пока не сумеет доказать обратное, что бывает отнюдь не легко. Он ждал, чтобы майор снова заговорил. Но тот продолжал молча курить и искоса поглядывал на своего соседа.

Майор был знаком с его анкетой. Великолепный экземпляр полукровки. В нем есть что-то кошачье. Наверное, пользуется успехом у женщин. Многие белые женщины моей страны охотно легли бы с ним в постель, но они предпочтут умереть, чем признаться в этом. Красивое лицо! Эти темные глаза куда более выразительны, чем, например, светлые и жесткие глаза полковника или этих прославленных северных богов двухметрового роста и с бицепсами борцов. Он улыбнулся собственным мыслям. Правительству следовало бы допускать и даже поощрять известную долю смешанных браков в стране, чтобы нарушить однообразие так называемой белой расы, педантичной, вправленной в жесткие рамки предрассудков, — ее представители изобретают машины, похожие на человеческое тело, лишь бы не пользоваться собственным телом…

Майор протянул руку и тихонько хлопнул лейтенанта по колену:

— Не беспокойтесь, друг мой. Полковник хочет только поручить вам одно задание.

— Но… моя служба кончилась. Завтра я возвращаюсь домой.

— Официально срок истекает через десять часов и пять минут. Завтра в полдень, даю вам слово, вы будете на борту самолета, который доставит вас на родину.

Джип остановился около штаба. Между входной дверью и окружавшей дом длинной высокой оградой из колючей проволоки стояли часовые. Майор крикнул одному из них:

— Все в порядке, сержант! Пропустите.

Минуту спустя майор ввел лейтенанта в кабинет коменданта города.

— Вот он! — бодро воскликнул майор еще на пороге.