Зарубежный детектив 1979

От этих спокойных слов хамбы, будто речь идет вовсе не об убийстве людей, а о каком-то весьма заурядном деле, у Балдана все внутри похолодело. Он с трудом сдержался, чтобы не схватить его за горло.

- Кто же этот добродетельный человек, в руки которого вы вложили судьбу двух грешников? Вы уверены, что этот благотво­ритель оправдает ваше святое доверие?

- Уверен, уверен. В выборе я не ошибся, — ответил настоя­тель, но, видимо, из осторожности имени не назвал.

В дверь постучали. Хамба с Балданом замолчали и разом обер­нулись к двери. Вошел Дамиран-тайджи, низко склонился в подобострастном поклоне перед хамба-ламой, потом поздоровался с Балданом. По монгольскому обычаю, прежде чем задавать ка­кие-либо вопросы или говорить о деле, настоятель предложил тайджи пиалу горячего чая с молоком, а когда тот осушил ее, спросил:

—        Как поживаешь, тайджи? Я вижу, ты привез новости. Так выкладывай их поскорее!

Дамиран в нерешительности уставился на хамбу маленькими колючими глазками, как бы спрашивая, говорить или нет.

—        Говори, не бойся. Посторонних здесь нет. Балдан — свой человек.

Еще несколько дней назад хитрый настоятель велел Дамирапу не очень-то доверять Балдану и хорошенько к нему присматри­ваться. «Чем потерять дорогую вещь и рвать на себе волосы, лучше совсем никогда не иметь этой вещи», — поучал он Дамира­на — свою правую руку.

—        Председатель Сэд упал с лошади, нога его застряла в стре­мени, конь сгоряча далеко протащил его, и Сэд погиб. Вот эту печальную новость я и пришел вам сообщить.

На лице хамба-ламы тотчас заиграл румянец и заплясала улыбка. Но как высокое духовное лицо, исповедующее религию, которой противна любая насильственная смерть, он начал читать заклинания и со словами: «Бедняга, пусть его последующее пере­рождение будет счастливым», — повернулся к Балдану:

—        Что вы скажете по этому поводу?

—        Все понятно. Прикажите рассказать подробней: кто сделал, когда и как замели следы? Все наши действия получат соответ­ствующий резонанс в разведуправлении в Харбине и в его фи­лиале — в Хайларе. Рассказывайте!

—        Говори, тайджи, — подбадривал Дамирана хамба-лама. Дамиран заметно волновался. Он расстегнул верхние пуговицы на дэли, сглотнул слюну, облизал сухие губы и начал:

—        По заданию нашего наставника я должен был убрать Сэда. Он оказывал огромное влияние на аратов. Но я стар, и мне, раз­умеется, самому трудно было бы справиться с этой нелегкой за­дачей. Поэтому я нашел подходящего человека, нашего верного единомышленника, тоже, как и мы, пострадавшего от новой власти.

- Кого же вы нашли, уважаемый Дамиран? — Балдан нетер­пеливо похлопывал ладонью по голенищу сапога.

- Краснолицего Лувсана. До народной власти он был самым богатым человеком в нашем хошуне'. Новая власть раздала его бесчисленные табуны и стада, оставив ему жалкие крохи. В об­щем, он разделил мою участь.

- Я не одобряю вашего шага, — рассердился Балдан. — Да каждый глупец сразу укажет на него пальцем! Может быть, пока мы здесь лясы точим, его уже схватили. Идиоты! Ни одного зада­ния не могут выполнить профессионально!

Морщинистое лицо тайджи покрылось красными пятнами, руки задрожали, упавшим голосом он попытался оправдаться перед всесильным японским посланником.

—        Никто не заподозрит нас, не бойтесь. Подобных случаев в наших краях было немало. Даже опытные наездники, случа­лось, именно так и погибали в степи. И я не помню случая, чтобы кого-то подозревали при этом... Притом Лувсан не наемный убийца. Он преданный нам человек, сам заинтересован в нашем священном деле.

Балдану хотелось собственноручно расстрелять этих отщепен­цев, которые, прикрываясь молитвами, сеяли по земле черное зло и рассуждали об убийстве человека с таким же спокойным равно­душием, как будто говорили о куске жареного мяса. Ему было невыносимо жаль честного, прямого, умного председателя Сэда, чуткого к горю людей, очень доброго человека, все мысли кото­рого всегда были с народом. У Балдана щемило сердце от созна­ния своей вины, что он не успел предотвратить это гнусное убий­ство пламенного борца за народное счастье.

1 Хошун — уезд.

А в это время в центр сомона бешеным галопом скакал Цултэм. Подъехав к дому, где находилось сомонное управление, он с ходу прыгнул на крыльцо и вбежал в кабинет председателя сомона.

—        Убили товарища Сэда. Вечером, когда он возвращался домой, его убили, свалили с коня, заяжав ногу в стремени, и пустили лошадь галопом, дав ей такого кнута, что на крупе осталась темная полоса. Я знаю, чьих рук это дело. Убийца здесь, но у меня нет пока доказательств.

Председатель сомона, ранее работавший писарем в уезде, был по натуре человеком невозмутимым. Но, услышав эту весть, он сразу вскочил.

- Что ты мелешь? Какое может быть убийство в здешних краях, где каждый верует в бурхана, запрещающего насилие над человеком?! Отродясь не слыхивал про убийства!