Зарубежный экран. Интервью

— Конечно. Я вырос на сцене, поставил шестьдесят спектаклей и шестнадцать фильмов, а знают меня только по фильмам. Искусство актера на сцене и на экране разное. Гэрн Купер, строго говоря, не актер, а обаятельная личность. А Грета Гарбо и то и другое. Но на сцене она не могла бы играть, у нее нет качеств, необходимых для театра. Михаил Чехов в театре был исключителен, а в кино только хорош. Я видел Шаляпина в «Фаусте»: партию Мефистофеля он не пел, а говорил под музыку, а слушателям казалось, что он поет. Это был гений. А в кино ничего интересного он сделать не смог.

Грета Гарбо была неповторима на экране. Здесь важна была ее внешность, исключительная фотогеничность. Когда я сделал ее кинопробы для «Королевы Христины», увидел, что у нее на экране невероятное, богом отмеченное лицо. Это была духовная, романтическая красота. Как все большие актеры, Грета Гарбо обладала удивительной интуицией. В ее актерском поведении нет осознания логики, и объяснить она ничего не сможет. И я никогда не пытался объяснить ей роль. Грета Гарбо — прекрасный инструмент, с которым надо было уметь обращаться. Она сама находила нужный тон и настроение. Лучшие ее кадры на экране те, где ее лицо неподвижно. Таким оно было в финале «Королевы Христины»: я просил ее об одном — широко открытыми глазами, не моргая, смотреть в объектив. А критики писали о драматизме любви, о том, что королева превозмогла свою трагедию и т. д. Такое возможно только в кино.

— Среди созданных вами картин есть и мелодрамы, и приключенческие, и гангстерские фильмы, и музыкальные, и экранизация классики, есть фильмы глубоко психологические, а есть развлекательные. Вы считаете кино искусством или развлечением?

— Мне кажется, что такое разграничение ошибочно. Хотя не все развлекательное является искусством, безусловно все искусство в определенном смысле развлечение. Если искусство не развлекает, это плохое искусство или не искусство. Кино — это новая форма искусства.

— Каждому понятно, что делает в фильме художник, скульптор, композитор, драматург. А что делает режиссер? Как бы вы могли определить его функцию?

— Труднее всего сказать, что делает режиссер, потому что вместе с ним в создание фильма вовлечено много других творцов. Я начну с самого очевидного. Всякое искусство индивидуально. Ни произведения живописи, ни произведения скульптуры, ни пьеса не могут быть созданы коллективом авторов. И ни один фильм не может быть искусством, если он не имеет своей индивидуальности: одной точки зрения, одного вкуса, одного стиля, единого творческого почерка. И все это обеспечивается человеком, которого называют режиссером. Это совсем не умаляет другие творческие индивидуальности, но это означает, что их вклад контролируется, обогащается и вписывается в одно гармоничное целое режиссером. Он ответствен за то, что зритель видит на экране. Парадокс заключается в том, что, хотя режиссер главный в каждом кадре фильма, он остается скрытым от глаз публики.

— Что вам как режиссеру приносит радость и что огорчает?

— Радость — это возможность донести до зрителей достижения всех талантов, участвовавших в создании фильма. Сделать хорошую картину — это, конечно, счастье, но самое большое чувство удовлетворения дает возможность внести новый прием, расширяющий выразительные возможности кино. Огорчает больше всего, конечно, то, что ни один из законченных фильмов не соответствует первоначальному замыслу.

— Что вы думаете о теперешнем состоянии кинематографии?

— В любом виде искусства на протяжении всей его истории время от времени наступает период, когда традиции превращаются в трафарет. Чтобы сломать его, нужна художественная и интеллектуальная революция. Сейчас наступил период разрушения старой формы и период создания новой. Кинорежиссер новой формации осознает, что свобода творчества не означает свободы саморазвлечения, свободы для удовлетворения собственных страстей. Никто не сможет создать произведение искусства без критического отношения, хорошего вкуса и твердой веры в то, что конечная цель художника — внести свой вклад в понятие важности жизни и благородства человека. Не искусство для искусства, а искусство для жизни. Я оптимист и верю в будущее кинематографа.

...Творчество Рубена Мамуляна — явление такого масштаба, что его не охватишь рамками одного интервью. И. А. Ильф и Е. П. Петров, побывав в Голливуде, писали в «Одноэтажной Америке»: «Разговоры с Майлстоуном, Мамуляном и другими режиссерами из первого десятка убедили нас в том, что эти прекрасные мастера изнывают от пустяковых пьес, которые им приходится ставить. Как все большие люди в искусстве, они хотят ставить значительные вещи. Но голливудская система не позволяет им этого».

Стэнли Креймер