Зарубежный криминальный роман

– Главное, чтобы мы с тобой подняли якорь ровно в семь. Если запоздаем, он этого не переживет. Слушая болтовню младшего товарища, Шап немного расслабился. Его разговор был простым, приятным, разумным. После третьей рюмки перно они разом посмотрели на часы, висевшие на стене кафе, и решили, что пора отчаливать.

– Быть того не может! – завопил шурин, – наши молодцы явились вовремя! Айда за стол! Ну-с, попробуем зайца! – Могу сказать, что он мне удался, – заявил Рагонден. Шурин работал в табачной промышленности, если быть точным, он контролировал косвенные налоги. Худой, высокий, быстро теряющий слух, он являл миру приветливое лицо и любезные манеры.

– Подай нам аперитив, Огюста! – Вам бы только аперитив пить, – упрекнула его жена. Но улыбка ее была полна доброты. В семейном кругу Шап чувствовал себя хорошо, его беспокойство отходило на задний план, казалось менее реальным, он чувствовал себя защищенным.

– Начнем мы с вина из Полана, три года выдержки в бутылке, затем розовое вино с Корбиеров, оно чуть суховато для зайца: два года в бочонке и четыре в бутылке. А на десерт белое винцо из Тарна, напоминающее скорее Гайакское – меня снабдил им один кюре из Алби, вон целая бутыль, что скажешь, Жано? – Думаю, это нам годится.

– Что он говорит? – осведомился шурин.

– Он сказал, что мы здорово надеремся, – объяснил Шап.

– Еще как! – весело подхватил шурин. – Приступим! В первый раз с той зловещей ночи Шап ощущал хоть какой-то аппетит. Кухня была просторной, но теплой и уютной, красная плитка пола блестела. Перед камином, в котором тихо горели два виноградных пенька, две собаки Рагондена блаженно вздыхали, положив морды на вытянутые лапы. Мадам Рагонден с нежностью оглядывала свой мирок. Потом все общее внимание сосредоточилось на ее муже, который со знанием дела препарировал зайца. Однако, как только приступили к еде, Шап вернулся на землю.

– Знаете вы, – внезапно спросил шурин, – дорогу от Северака, которая проходит через ферму Бомов? Он обращался ко всей компании, Шап сделал усилие и ответил: – Знаем! – Странная там произошла история. Со вчерашнего дня дорога свободна, но в кюветах по-прежнему снег. Так вот, сегодня утром обходчик заметил в правом кювете какой-то странный сугроб в стороне фермы сразу за поворотом. Он пошел проверить, копнул и чуть не упал в обморок… там лежал жмурик.

– О, черт! – вскрикнул Рагонден-сын.

– Конечно, к тому времени, когда я там проезжал, вся жандармерия Северака была поднята на ноги. Его пришили, должно быть, в ночь с понедельника на вторник во время снегопада, а то обходчик сразу бы его обнаружил. Одни думают, что это – несчастный случай, другие говорят о преступлении. Во всяком случае, грудь парня раздавлена грузовиком! Шап почувствовал, что Рагонден повернулся в его сторону, он поднял глаза, их взгляды на мгновение встретились, потом Рагонден удрученно покачал головой.

– Кто это сделал? – закричал Пьеро прямо в ухо дяди.

– Кто сделал, кто сделал? Как раз этого-то никто и не знает. Даже личность покойного не установлена, говорят, у него все лицо изуродовано.

– Следов не обнаружили? – Ничего не обнаружили.

– Чего только не бывает в нынешнее время! – заявила мадам Рагонден.

– Я думаю, – высказался Пьеро, – водитель, который его переехал, бросил его в канаву со страху. Но, как ни крути, это довольно мерзко.

– Не суди, чего не знаешь! – Черт подери, у меня и права голоса уже нет! Он обернулся к Шапу.

– Видишь, как он из-за всего заводится. Мне-то, конечно, наплевать на всю эту историю, но он не может не придираться!.. Господи, ну что это такое! – Ты прав, – сказал Рагонден, – допивайте свои стаканы, я разолью розовое.

VI

– Этого парня звали Скополотрони, – сообщил Рагонден. – Тебе что-нибудь говорит это имя? Шап наморщил лоб.

– Нет, абсолютно ничего.

– Странная фамилия. Он жил в Париже и, если я правильно понял, принадлежал скорее к преступному миру… впрочем, вот газета. Шап несколько раз перечитал заметку, сложил газету и молча сунул ее в ящик буфета.

– Я в дерьме по уши, – сообщил он, – и тем не менее я убежден, что совершенно ни при чем.

– Я думал над этим делом, – сказал Рагонден, – даже если бы ты зацепил его подвеской, ты бы расквасил ему пол-лица, но вторая осталась бы в целости.

– Да.

– Вообще, подвеска не могла его задеть. Все это подстроено. За этим что-то кроется… что ты думаешь делать? – А что я могу делать? Обратиться в жандармерию?..

– Они ни черта не поймут и засадят тебя за решетку; это очень продвинет дело! – Ия так думаю.

– После Северака, когда ты поехал на Бом, кто-нибудь тебя видел? – Думаю, нет. Я, во всяком случае, не заметил ни одной машины.

– А в школе? – Я ведь сказал тебе, как поставил грузовик, его не было видно. Да и почти сразу стемнело. Рагонден открыл рот и тотчас закрыл его, не произнеся ни звука.

– Ты подумал об Алисе? – Да.

– Она далеко не глупа. Убежден, что она ничего не скажет, но представляю себе, что она думает!

– Пусть думает, что ей угодно! Главное, чтобы она помалкивала.

– Она будет молчать, – заверил Шап.

– Все? – Почти… Мне кажется, что кто-то все время наблюдал за мной.