Зарубежный криминальный роман

— Ах ты, старый разбойник! — А твоя мать ни о чем не подозревает. Я налил ей столовую ложку успокоительного в чай, и она спит крепким сном. Ну что вы на это скажете? — Старик! Мы гордимся тобой! — Вот так я и всегда себя веду,— сказал Рагонден.— Давно я так не смеялся. Он прямо лопался от гордости: «Теперь его не утихомиришь,— подумал Пьеро,— будет выступать до утра». Но в душе был очень доволен своим отцом.

380

Шап думал, что это только начало; он был куда меньше возбужден, чем Пьеро. Рагонден уверил его, что Швоб и его друзья разбиты в пух и прах. Шап признал справедливость этих слов, но не спешил ликовать по поводу победы. Моральная позиция противника была сильнее. Рано или поздно Швоб это осознает, и тогда его жизнь станет невыносимой.

— В общем,— он показал на свое оружие.— Будь у меня пугач, это дало бы тот же эффект.

— Черт! — воскликнул Рагонден.— На тебя не угодишь. И тут послышались шаги. Металлическую щеколду двери подняла чья-то нетерпеливая рука, и трое мужчин, быстро отступив в кухню, мгновенно опустили железные ставни.

— Откройте! — загремел голос. Друзья были ошеломлены.

— Не притворяйтесь,— продолжал голос.— Если вы мне сейчас не откроете, я завтра же напишу рапорт федеральным властям.

— Да ведь это Робишон,— тихо сказал Пьеро.

— Ты уверен? Робишон был сельским полицейским.

— Ну что? Да или к черту? Шап пошел открывать. Робишон вошел, и при виде ружей Рагонденов, злорадно захохотал.

— Ты не можешь отрицать! — сказал он Рагондену.

— Что отрицать? — Не строй из себя дурака, это тебе не идет. Но я тебя предупреждаю: если теперь ты примешься палить по ночам и мешать людям спать, я этого так не оставлю, слышишь, Рагонден? Не оставлю. Он стукнул ногой об пол, энергично нахлобучил кепи и с угрожающим видом стал перед Рагонденом. Тот не знал, что отвечать.

— Признайся, что я тебе ни разу ничего не сказал с тех пор как ты браконьерствуешь. Но в этот раз, баста! Я при

381

казываю тебе оставить в покое кабанов, а не то я доложу мэру. К тому же это с твоей стороны эгоистично: мы организуем отстрел в воскресенье, и ты можешь принять в нем участие наравне со всеми. Рагонден вздохнул и принял раздосадованный вид. Пьеро с трудом сдержал смех. Он обратился к Робишону: — Послушай, будь другом, не станем об этом вспоминать, а теперь, в качестве извинения за причиненное беспокойство, не примешь ли дюжину дроздов.

— Хо-хо! — полыценно хихикнул Робишон.— Взятка должностному лицу! — Ну-ну! — Твой сын все же умнее тебя. Я принимаю дроздов по дружбе, но, надеюсь, вы не отпустите меня с пересохшим горлом! — Разумеется, нет,— расхохотался Шап,— я бы себе этого никогда не простил. Что я могу тебе предложить? — В свое время у твоего отца было неплохое бордо...

— Ха! — Знаешь что? — обратился Шап к Пьеро,— открой- ка банку свиного холодца, под него бордо отменно пойдет. Вот консервный нож, поищи свинину в кладовой. Затем он спустился в погреб за двумя бутылками бордо.

XI

На следующий день состоялось что-то вроде военного совета, в котором принял участие флот. Он был в курсе дел куда больше, чем можно было предположить. Он сказал: — С такими субъектами не стоит церемониться. Глотку они драть горазды, но во всем остальном слабаки. На твоем месте я не стал бы ограничиваться защитой и перешел бы к нападению.

— Правильно, Огюст! — поддержал Рагонден.— Ты высказал вслух то, о чем я думал этой ночью.

382

— Можно по-разному досаждать людям, иногда даже самые стойкие теряют терпение. Шап отхлебнул глоток перно. Трое мужчин спокойно смотрели на него. Он ответил им задумчивым взглядом, хмыкнул и забарабанил пальцами по столу.

— У тебя есть свои соображения? Выскажись! — потребовал Рагонден.— Что ты ка нас уставился? — Я сказал уже все, что мог,— раздраженно отвечал Шап.— Это дело плохо кончится. Я не хочу вмешивать вас в это. Если с тобой или с Пьеро что-нибудь случится, я себе этого не прощу! Рагонден наклонился к Флоту.

— Этот дурень жутко смешит меня,— сообщил он ему доверительно.

— Слушай меня внимательно. Пока мы ничего не сделали или сделали слишком много. Мы начали, значит, доведем до конца. А если с тобой что-то случится, ты думаешь, мы сможем себе это простить? — Мы ведь друзья,— заметил Пьеро.

— Можно подумать, ты у нас кусок хлеба отнимаешь,— вставил Флот.

— Ладно,— махнул рукой Шап.— Не будем об этом.

— Черт тебя возьми...— начал распаляться Рагонден.

— Оставьте его в покое,— остановил отца Пьеро.— Мы обо всем договорились и не стоит к этому возвращаться. Но меня умиляет дедушка.

— Это так.— Шап взглянул на пробитую пулей фотографию.— Старик вечно ввязывался во всякие потасовки. После смерти он не меняет своих привычек.

— Вы и не представляете, какой это был задира,— сказал Рагонден.— В молодости он вечно ходил в синяках. Не то чтобы он искал ссор, но он не терпел, чтобы его задевали, и был силен как бык. Когда подковывали волов, то не привязывали их, как это принято, а звали еще одного такого силача, и они удерживали их вдвоем. Он так сильно сжимал волу ногу, что тот начинал реветь.

— Он заслуживает новой рамки,— заключил Шап. 383