Засекинский дом

— На Москв много тише, — разсуждалъ Сергй Михайловичъ. — Въ Питер всякія треволненья и волны житейскія. Нын он поднимутъ, завтра опустятъ, нын вознесутъ чуть не къ небесамъ, а завтра поглотятъ. И пойдешь топоромъ на дно морское.

И дворянинъ, когда-то побывавшій уже въ ссылк, оказался правъ. Вскор многіе другіе елизаветинскіе любимцы тоже перебрались отъ бды въ Первопрестольную. Сергй Сергевичъ, поневол поселившись въ Москв съ отцемъ и съ молодой женой, сталъ отъ тоски праздной жизни тоже заниматься роднымъ гнздомъ, всяческой передлкой отцова дома и украшеньемъ его извн и внутри. Обыватели прихода Николы Линючаго дивовались только на карнизы, капители, барельефы и всякія другія лпныя зати на стнахъ дома. Настоящую диковину, впервые появившуюся въ Москв, видли только знакомые Заскиныхъ. Эта диковина была главная пріемная горница для гостей. Шпалеры на стнахъ и обивка мебели были въ ней одинаковаго колера, золотисто-желтаго, изъ одной и той же шелковой матеріи, выписанной изъ-за границы и именуемой дубле-гро-дефрансъ.

Долго вся дворянская Москва дивилась и толковала про желтую гостиную, а пуще всего про живописный портретъ во весь ростъ покойной императрицы въ корон и порфир, который занималъ въ ней цлую стну.

При вступленіи на престолъ тридцатилтняго императора, оба Заскины, разумется, имли основаніе думать, что не только служебному поприщу старика, но и поприщу сына положенъ предлъ. Казалось, что, конечно, на ихъ вкъ хватитъ новыхъ Рамбовскихъ порядковъ, какъ звали елизаветинцы Ораніенбаумъ, любимое мстопребываніе Петра едоровича.

Но смтливые россіяне ошиблись, печалуясь о судьбахъ россійскихъ. Нежданно, а вмст съ тмъ какъ бы ожиданно, вдругъ, чрезъ какихъ нибудь шесть мсяцевъ царствованія новаго императора, произошло на Нев «дйство» Орловыхъ и гвардіи. Вступила на престолъ, объявясь императрицей, нмка по происхожденію, а порядки стали твердо, круто и быстро наступать не нмецкіе, а сугубо россійскіе.

Начали было москвичи, болтуны неугомонные, звать императрицу Фредерикой Августовной, заморской принцессой цербской, а кто въ шутку принцессой «къ трону цпкой». А въ т же дни отъ ея правленія русскимъ духомъ повяло. Можно было сказать, что «Русью пахнетъ».

Вскор вс елизаветинцы, говорившіе, думавшіе и врившіе, что никогда на Руси не воцарится боле никого, подобнаго дщери Петровой, стали призадумываться и дивиться, стали по совсти сказывать, что «цпкая принцесса» оказывается якобы истинной второй дщерью Петровой.

IV

Коронація новой императрицы была назначена на осень. Подошелъ сентябрь мсяцъ. Москва оживилась. Но Первопрестольная, однако, не собиралась ликовать отъ полноты сердца, а собиралась бурча и ворча сдлать отъ себя лишь то, что будетъ указано начальствомъ. Чрезъ мру много было въ Москв упрямыхъ елизаветинцевъ, которые крпко врили, что съ ея кончиной славные дни государства кончились.

— Тянется новая государыня за матушкой Елизаветой… Да что? Куда конь съ копытомъ, туда и ракъ съ клешней! Нешто можно; гд-жъ ей?

Появилась, наконецъ, новая императрица изъ Питера, остановилась въ сел Петровскомъ, подъ Москвой. И стали вс ждать торжественнаго възда ея въ столицу и коронаціи… И сама она съ волненіемъ ждала великаго событія. Худые слухи достигали въ Петровскій дворецъ о настроеніи москвичей, какъ дворянскаго сословія, такъ и простонародья.

Наступилъ день, давно ожиданный, и все оказалось измышленьемъ праздныхъ болтуновъ. Загудла Москва, привтствуя царицу такъ, что заглушила звонъ колокольный и потрясла стны кремлевскія. И чрезъ нсколько дней заговорили всякіе «фрондеры» и елизаветинцы на новый ладъ. Одинъ Сергй Михайловичъ уперся и не поддавался общему увлеченію. И въ заскинскомъ дом пошли споры. Капитанъ, герой кунерсдорфскій, усовщевалъ отца отнестись къ петербургскому дйству гвардіи справедливо и зорче. Старикъ стоялъ на своемъ, что каковъ бы ни былъ Петръ едорычъ, а все же престолонаслдникъ законный былъ онъ, а не чуждая Россіи германская принцесса…

Побывалъ, однако, Сергй Михайловичъ во дворц представиться государын, побывала и Арина Матвевна. Не много словъ сказала ему царица, да каждое было чудно, прямо въ сердце попало… Арин Матвевн государыня, знавшая. кто она родомъ, сказала:

— Истинно русская величавая красота… Пятый десятокъ вамъ; а краше иной двадцатилтней. Вы больше меня на царицу похожи.

Арина Матвевна поблагодарила за ласку и не поврила словамъ. Зато Сергй Михайловичъ за жену, а молодецъ гвардеецъ за мать родную отплатили цариц тою же монетой. Съ того же дня стали Заскины горячо превозносить красоту и мудрость новой монархини…

Черезъ недлю старобоярскій домъ въ приход Николы Линючаго сталъ убираться и наряжаться. Не стерплъ Сергй Михайловичъ и, по наущенью жены и сына, ршился дать пиръ горой на всю Москву, чтобы удостоиться принять у себя монархиню.