Засекинский дом

Но все минуетъ на свт, и нтъ худа безъ добра. Отъ француза и слда не осталось. Былъ одинъ слдъ — Москва въ развалинахъ, дымящаяся. Но это не было французскимъ слдомъ. Сами же москвичи додумались, какъ прогнать французовъ. Выкурить! И выкурили…

Заскинскій домъ въ глубин большаго двора, да еще защищенный большимъ и густымъ садомъ, да вдобавокъ заключавшій въ своихъ стнахъ Наполеоновскаго фельдмаршала, разумется, остался цлъ и невредимъ, какъ островъ среди пламеннаго моря. Не прошло года, какъ вся Москва снова возродилась изъ пепла, еще боле блокаменная, будто умывшись въ огн. Заскинскій домъ былъ снова давно полонъ и снова весело свтился. Вс сокровища изъ вотчины и изъ подваловъ опять были на своихъ мстахъ. За то вернувшійся въ свой домъ графъ Михаилъ Сергевичъ, пользуясь тмъ, что весь околодокъ Николы Линючаго выгорлъ, какъ и вся Москва, тотчасъ же купилъ два погорлыя мста въ улиц, направо и налво отъ дома. Черезъ годъ по бокамъ Заскинскаго двора высились два дома на улицу, играя роль флигелей, и въ этихъ домахъ размстилась громадная дворня, освободивъ отъ себя домъ для господъ. Семейство графа было уже очень большое. Врне сказать, въ Заскинскомъ дом было шесть семействъ. Вс пять дочерей графа были замужемъ и жили съ мужьями и дтьми при отц. Главныя же и лучшія горницы занималъ со своей семьей единственный сынъ, Павелъ Михайловичъ, чудной, робкій, почти душевно больной. Какимъ образомъ у генералъ-аншефа оказался слабоумный внукъ, а у Арины Матвевны такой правнукъ, ршить мудрено. Мать Павла Михайловича была изъ древнйшаго россійскаго рода князей Сицкихъ. Графъ Михаилъ Сергевичъ любилъ равно всхъ своихъ дтей и считалъ, что законъ, дающій дочери право только на четырнадцатую часть, несправедливъ и даже безсмысленъ.

— Ужъ тогда прямо пускай издадутъ для дворянъ законъ о майоратахъ! — говорилъ онъ. — Сынъ будетъ богачъ, какъ и я былъ, а вс пять графинь Заскиныхъ пойдутъ въ компаньонки или въ монахини, если не выйдутъ достойно замужъ.

Разумется, графъ на этомъ основаніи распорядился такъ, что каждой изъ своихъ дочерей назначилъ большое приданое и всхъ выдалъ отлично замужъ. Сына, обиженнаго природой, неспособнаго ни на что, но добраго и тихаго, графъ женилъ на дочери друга своего, курляндскаго барона, давно поселившагося въ Москв.

Молодая графиня Заскина была женщиной не дюжинной, хорошей женой и невсткой. Свекоръ упрекалъ ее только за то, что она была какая-то «сонная». Въ дйствительности, графиня была совершенно болзненное, худосочное существо, скрипвшее и хворавшее безъ всякихъ видимыхъ болзней. У нея всего было понемножку, отъ ревматизмовъ до періодическихъ флюсовъ на щекахъ отъ вчно болящихъ зубовъ.

Слабоумный графъ Павелъ и графиня Доротея, перешедшая въ православіе подъ именемъ Даріи, были четой странной. Графъ былъ ростомъ и видомъ въ дда генералъ-аншефа, а лицомъ въ прабабку Арину Матвевну, и былъ поэтому красивъ собой, но умственно онъ не имлъ съ предками ничего общаго и былъ прямо негативомъ ихъ.

Графиня была очень неглупа и образована, занималась переводами съ нмецкаго и французскаго на русскій языкъ ради собственнаго развлеченія, хорошо рисовала акварелью, была музыкантшей. Но все это она длала совсмъ автоматически. Хворости задали ее. Маленькая ростомъ, съ блдно-зеленымъ цвтомъ лица, она еле говорила, тихо двигалась, кисло улыбалась и была безучастна ко всему, — «истинная соня», какъ прозвалъ ее свекоръ.

Рожденіе на свтъ сына и двухъ дочерей совсмъ разстроили ея здоровье, и она въ 25 лтъ отъ роду была уже чахоточной и на ладонъ дышала.

VII

Прошло опять немало лтъ. Въ т дни, когда Москва волновалась и толковала, кто будетъ царствовать, кто наслдуетъ престолъ россійскій — Константинъ или Николай, въ Заскинскомъ дом тоже волновались.

Юный графъ Михаилъ Павловичъ, давно потерявшій дда, но равно потерявшій и слабоумнаго отца, жилъ съ вчно хворой матерью и съ двумя сестрами. Ему было уже восемнадцать лтъ, и онъ собирался на службу, А мать говорила, что будетъ счастіе великое, если воцарится великій князь Николай Павловичъ. Если же вступитъ на престолъ великій князь Константинъ Павловичъ, то имъ будетъ хуже: нтъ тхъ же ходовъ при двор.

Заскинскій домъ казался глухъ и сумраченъ. По смерти стараго графа Михаила Сергевича, дочери его со своими семьями выхали изъ Заскинскаго дома въ разныя стороны — кто въ Петербургъ, или въ провинцію, по мсту служенія мужей, или въ вотчины, полученныя въ приданое.