Защищая Джейкоба

Хорошая новость заключается в том, что нарциссическое расстройство личности – это не химический дисбаланс. И оно не имеет генетической природы. Это комплекс поведенческих шаблонов, глубоко укоренившаяся привычка. Что означает, что от нее можно отучиться, хотя это и занимает много времени. – Практически без паузы психолог продолжила: – А вот второе расстройство на самом деле более серьезное. «Реактивное расстройство привязанности» – диагноз сравнительно новый. А поскольку он новый, мы не слишком много о нем знаем. Исследований по нему практически нет. Оно необычное, сложно диагностируемое и тяжело поддающееся коррекции. Ключевой аспект РРП заключается в том, что оно проистекает из нарушения формирования нормальной детской привязанности в младенческом возрасте. Теория гласит, что в норме младенец привязывается к какому-то одному взрослому, который осуществляет уход за ним на постоянной основе, и, отталкиваясь от этого надежного фундамента, исследует мир. Он знает, что этот взрослый удовлетворит его базовые эмоциональные и физические потребности. В случае, когда такого взрослого нет или же он слишком часто меняется, ребенок может в общении с окружающими демонстрировать неприемлемое поведение, которое иногда принимает уродливые формы: агрессию, гнев, ложь, открытое неповиновение, отсутствие совести, жестокость или же излишнюю фамильярность, гиперактивность, деструктивное поведение.

Формированию этого расстройства способствуют различного рода нарушения в уходе за ребенком в раннем возрасте – ненадлежащий уход, как правило, это жестокое обращение или игнорирование потребностей ребенка со стороны родителя или другого лица, которое заботится о ребенке. Однако специалисты расходятся во мнениях относительно того, что именно вкладывается в это понятие. Я не хочу сказать, что кто-то из вас уделял Джейкобу в детстве недостаточно внимания. Дело тут не в том, какие вы родители. Последние исследования говорят о том, что это расстройство может возникнуть и при отсутствии каких-либо серьезных родительских упущений. Судя по всему, некоторые дети просто в силу врожденных особенностей своего темперамента более уязвимы для расстройств привязанности, поэтому даже какие-то незначительные мелочи – ясли, например, или слишком частая смена людей, которые ухаживают за ребенком, – могут дать толчок развитию такого расстройства.

– Ясли? – переспросила Лори.

– Лишь в исключительных случаях.

– Джейкоба отдали в ясли с трехмесячного возраста. Мы оба работали. Я уволилась из школы, когда ему было четыре года.

– Лори, того, что мы знаем, недостаточно, чтобы делать выводы о причинах и следствиях. Не поддавайтесь побуждению обвинить себя. У нас нет никаких оснований считать, что причина в данном случае – ваше пренебрежение родительскими обязанностями. Возможно, Джейкоб просто оказался в числе таких уязвимых, гиперчувствительных детей. Это совершенно новая область науки. Мы, исследователи, пока что и сами далеко не всё в ней понимаем.

Доктор Фогель бросила на мою жену ободряющий взгляд, но она слишком уж старалась разубедить нас в том, что мы в чем-то виноваты, и я видел, что Лори не убеждена.

Бессильная чем-либо помочь, доктор Фогель просто продолжила говорить дальше. Кажется, она считала, что лучший способ справиться с этой убийственной информацией – это как можно быстрее выдать нам ее и покончить с этим.

– Что бы ни послужило толчком в случае Джейкоба, у него имеются признаки атипичной привязанности в младенческом возрасте. Вы рассказывали, что в детстве он вел себя либо настороженно и сверхбдительно, либо непредсказуемо и периодически агрессивно.

– Но все дети ведут себя непредсказуемо и периодически агрессивно. Многие дети ходят в ясли и не… – пробормотал я.

– РРП при отсутствии истории заброшенности в младенчестве – большая редкость, но мы пока просто слишком мало о нем знаем, – пояснила Фогель.

– Хватит! – вскинула обе руки перед собой Лори. – Достаточно! – Она поднялась и, с усилием отодвинув кресло, отступила в дальний угол кабинета. – Вы считаете, что это он убил.

– Я такого не говорила, – возразила доктор Фогель.

– Вам не обязательно было это говорить.

– Нет, Лори, честное слово, понятия не имею, делал он это или нет. Это не моя задача. Это не то, что я должна определить.

– Лори, это все психологические бредни. Доктор говорила, что ровно то же самое можно сказать про любого ребенка – нарциссизм, эгоцентризм, – попытался я успокоить жену. – Найди мне хоть одного подростка, который не был бы таким. Это все чушь собачья. Я ни слову из этого не верю.

– Ну еще бы! Ты никогда и не видишь таких вещей. Ты исполнен такой решимости быть нормальным и чтобы мы все тоже были нормальными, что просто закрываешь глаза и игнорируешь все, что не вписывается в твою картину нормальности.

– Мы нормальные.

– О господи! Энди, вот это вот все – это, по-твоему, нормально?

– Вся эта ситуация? Нет. Но считаю ли я при этом нормальным Джейкоба? Да! Скажешь, я чокнутый?