Защищая Джейкоба

Она уперлась кулаком в бедро, впихнув его под фартук жира, которым заплыла ее талия.

– Я хотел бы поговорить с ним о Леонарде Патце.

– Знаю.

Поведение этой женщины было таким странным – не только ее загадочные ответы, но и непонятное выражение, с которым она смотрела на меня, – что до меня не сразу дошло, что она говорит о Патце.

– Мэтт дома? – повторил я; мне очень хотелось поскорее от нее отделаться.

– Угу. – Она распахнула дверь. – Мэтт! Тут к тебе пришли.

С этими словами она вернулась обратно в квартиру, словно разом потеряв интерес ко всему происходящему. Квартирка оказалась маленькой и захламленной. Несмотря на то что Ньютон был престижным пригородом для богатых, в нем все еще оставались уголки, жилье в которых могли себе позволить люди попроще. Маграты жили в трехкомнатной квартирке в обшитом белым виниловым сайдингом доме, разделенном на четыре секции. Дело шло уже к вечеру, и внутри царил полумрак. По огромному допотопному телевизору показывали бейсбол. Играли «Ред Сокс». Перед телевизором стояло просиженное мягкое кресло цвета горчицы, в которое миссис Маграт с видимым облегчением плюхнулась.

– Вы любите бейсбол? – бросила она через плечо. – Я вот люблю.

– Конечно.

– Знаете, с кем они играют?

– Нет.

– Вы же сказали, что любите бейсбол.

– В последнее время у меня голова занята другими вещами.

– Это «Блю Джейз».

– Ах да. «Блю Джейз». Как я мог позабыть?

– Мэтт! – заорала она. Потом, обращаясь ко мне, пояснила: – Он там у себя со своей подружкой, занимается бог знает чем. Кристин, так ее зовут. Эта девица и двух слов со мной не сказала за все время, что он ее сюда таскает. Обращается со мной как с куском дерьма. Ей бы только с Мэттом тискаться, а меня словно вообще не существует. И Мэтт туда же. На меня у них времени нет.

Я промычал что-то нечленораздельное.

– Откуда вы узнали нашу фамилию? Я думала, данные жертв сексуального насилия держат в секрете.

– Я раньше работал в прокуратуре.

– Ах да, точно, я забыла. Значит, это вы и есть. Я читала о вас в газетах. Получается, вы видели все материалы дела?

– Да.

– Выходит, вы знаете про этого мерзкого Леонарда Патца. Про то, что он сделал с Мэттом.

– Да. Судя по всему, он попытался пощупать вашего сына в библиотеке.

– Он схватил его за яйца.

– Э-э-э… ну да, и это тоже.

– Мэтт!

– Если сейчас неподходящий момент…

– Нет. Вам повезло, что застали его дома. Обычно он шляется бог знает где целыми днями со своей подружкой, я его и не вижу. Ему полагается быть дома не позже половины девятого, да только он плевать хотел на все правила. Делает, что ему в голову взбредет. Его инспектор по надзору в курсе. Наверное, не будет большой беды, если я вам скажу, что он под надзором, да? Я уже не знаю, что мне с ним делать. И что людям говорить. Ювеналы его забирали на какое-то время, но потом вернули. Я переехала сюда из Квинси, чтобы увезти его от никчемных дружков. Из-за этого и перебралась, думала, это пойдет ему на пользу, понимаете? Вы пытались когда-нибудь найти в этом городе льготное жилье? Пфф. Мне-то самой все равно, где жить. Мне это без разницы. Так знаете что? Знаете, что он теперь мне говорит? В благодарность за все, что я для него сделала? Он говорит: «А ты изменилась, ма. Не успела в Ньютон переехать, как уже возомнила о себе невесть что. Нацепила модные очки, модную одежду и решила, что ты такая же, как тутошние». А знаете, почему я ношу эти очки? – Она схватила с журнального столика пару очков. – Потому что я ничего не вижу! Да только он до того меня довел, что я даже не надеваю их в моем собственном доме. В Квинсе я носила эти же самые очки, и он мне ни слова не говорил. Никакой благодарности от этих детей.

– Быть матерью нелегко, – отважился произнести я.

– А, да, он заявляет, что не желает больше, чтобы я была его матерью. Все время это твердит. А знаете почему? Думаю, это потому, что у меня лишний вес, потому, что я непривлекательная. Ну конечно, я же не такая тощая, как эта его Кристин, и в спортзал не хожу, и на голове у меня черт знает что. И ничего с этим не поделаешь! Я такая, какая есть. Я все равно его мать! Знаете, как он называет меня, когда разозлится? Жирным дерьмом! Родную мать жирным дерьмом называет, можете себе такое представить? А я-то для него разве что в лепешку не расшибаюсь. Думаете, он хоть раз сказал мне: «Спасибо, ма, я люблю тебя, ма»? Ха. «Дай денег» – это все, что я от него слышу. Он просит у меня денег, а я ему в ответ: «Мэтти, нету у меня денег, не могу ничего тебе дать». А он мне на это: «Да брось, ма, неужто хотя бы пары баксов не найдется?» А я твержу ему, что мне нужны эти деньги, чтобы покупать ему все эти вещи, которые ему нравятся, вроде селтиковской куртки за полтораста баксов, которую ему так приспичило, а я как дура иду и покупаю, и все ради того, чтобы он был доволен.

Дверь спальни распахнулась, и на пороге показался Мэтт Маграт, босой, в одних адидасовских спортивных шортах и футболке.

– Ма, успокойся, а? Напугаешь человека.