Защита Ковача

…Отсутствие нормальной практики при сугубо теоретических познаниях сыграло дурную шутку с доктором Рымарем. Будь Рымарь повнимательнее к мелочам, хорошо заметным наметанному глазу психиатра, да пройди он хоть раз стажировку в психиатрической клинике, – заметил бы, что с Евсеевым дело неладно.

Но в клинике доктор по понятным причинам не побывал, и вообще двадцать лет прожил под землей, где совсем здоровых головой под конец не осталось, у всех завелись свои тараканы, у кого поменьше, у кого побольше.

Под землю Евсеев угодил девятнадцатилетним парнем, здоровым и полным сил. Год за годом мужское желание не находило объектов для приложения… Даже к старческим мослам фельдшерицы Галины Васильевны рядовому соваться было не по чину, не говоря уж о разборках, что случились вокруг подросшей Иринки Мартыненко.

Поэтому Евсеев женщин ненавидел. Возненавидел давно. Хотел ими обладать, но люто ненавидел при этом. За то, что не давали.

Женщин-мутанток он ненавидел вдвойне. И, в отличие от женщин Базы, мог с ними воплотить ненависть в конкретные дела… И воплощал. Убивал при любой возможности. А в последнее время (крыша уезжала дальше и дальше) в рейдах Евсеев все меньше думал о поставленных задачах, они стали чем-то вторичным, – а если не удавалось подстрелить хоть одну тварь, считал день, проведенный в рейде, пропавшим зря. И рвался за периметр, вызывался добровольцем только за этим, ни за чем иным.

А нынешняя мутантка – вообще особый случай. Ведь вся, сука, вся по уши в кровище! Его, Евсеева, бойцов кровища-то. Скольких она умудрилась нашинковать своим скальпелем, а?

…Дверь с кодовым замком, ведущая в шахту пожарки, была распахнута, и Евсеев понял, где мутантка. В тупике, вот где, в ловушке. Отбегалась.

Съехавшая крыша не отключила ему инстинкт самосохранения. Топая по лестнице, он заценил расстояние между перилами и стеной шахты – и тут же придумал план, казавшийся ему очень хитрым: замудохает гадину ногами до смерти, этак неторопливо, ломая кость за костью, – чтоб прониклась и почувствовала. А потом скинет тушку в шахту – четыре уровня пролетит и окончательно в лепеху превратится. Сама, дескать, сиганула, когда в ловушке оказалась… Просто, как все гениальное, правда?

Гением Евсеев не был, и даже до среднего уровня ай-кью солдат-срочников недотягивал, и двадцать с лишним лет под землей добавили его голове седины, но не извилин, – не подумал, что после запланированного им шоу на полу КПП останутся следы, и Ковач, не вчера родившийся, непременно их заметит.

О том, что на КПП обнаружилась работающая камера наблюдения, рядовой Евсеев тем более не подозревал.

* * *

Что к ней наверх бежит натуральный кровосос, Лиза поняла сразу. Мобили ее слишком боятся, чтобы в одиночку так спешить под скальпель… Едва ли это Ковач решил сделать ей еще один подарок и торопится сюда с ключом от наружной двери. Хотя ключ-пластинка у бегущего может оказаться, отчего бы и нет…

Решение она приняла мгновенно. Никаких зрелищных драк, хватит, намахалась руками-ногами… Она затаится за дверью – и сразу, едва сунется, отоварит по голове дубинкой, со всей дури, не жалея сил. Закончит бой одним ударом, а кровосос даже и не поймет, что поединок начался. Потом Лиза заберет ключ и уйдет. Не будет ключа – тогда и решит, что дальше.

Так и сделала. Кровосос подвернулся глупый, Ковачу не чета. Не постоял на площадке, прислушиваясь, что происходит внутри КПП. Не приоткрыл осторожненько дверь, заглядывая внутрь (Лизу все равно бы не увидел, она таилась за простенком, готовая к сокрушительному удару). Как бежал по лестнице, так и поперся в дверь, не сбавляя аллюра, тупорез.

И она врезала по дурной башке от всей души – так, что шишкой не отделаешься, голову если на куски не разобьет, то уж по-любому проломит.

Голова не разлетелась на куски. И даже не проломилась. Вместо того голова упала под ноги, на пол. И вообще оказалась не головой, а красным баллоном огнетушителя.

А кровосос был уже внутри.

Здоровенный, почти квадратный и очень, очень быстрый, хоть и старый, виски густо серебрила седина.

Он был один опаснее всех, с кем она здесь имела дело, вместе взятых. А она даже скальпель не достала, понадеявшись на свою палку и на один решительный удар…

Кровосос не спешил напасть. Стоял, ухмылялся. Наслаждался моментом. Доволен, как кот, изловивший наконец мышь после долгой и трудной охоты. И собирающийся с ней поиграть, прежде чем запустить когти по-настоящему.

Она махнула дубинкой, метясь в эту ухмылку. Кровосос уклонился играючи и едва не оставил ее без оружия, совсем чуть разминулся пальцами с палкой. А вцепился бы, из такой лапищи обратно не выдерешь.

Лиза отскочила подальше, достала скальпель.

Это оружие кровососа тоже не напугало. Зенки глядели на Лизу по-прежнему, ни тени страха или тревоги в них не мелькнуло. Ухмылка все так же кривила губы.

– Ни единой целой косточки не оставлю, – ласково пообещал кровосос и пошел на нее.

* * *

– Евсеев! Отставить косточки! Охренел?! – прокричал Малой.