Защита жертв преступлений

«Если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства может влечь за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса, при условии обоснованности отказа и отсутствия возражений со стороны потерпевшего. Продолжение рассмотрения уголовного дела может осуществляться как по инициативе суда, так и по мотивированному ходатайству потерпевшего с возложением на него и его представителя функции поддержания обвинения».

Одним из доводов противников предложения об обеспечении за счёт казны потерпевшего профессиональным представителем подобно тому, как это практикуется по обеспечению права обвиняемого на защиту, было соображение о том, что интересы потерпевшего надежно защищает и следователь, и государственный обвинитель. Изобличая преступника, они действуют в интересах потерпевшего. Мы пытались показать выше несостоятельность такой позиции, начиная от момента обращения жертвы преступления с заявлением в правоохранительные органы. Да и сам факт привлечения виновного к уголовной ответственности и осуждения его еще не гарантирует восстановления всех нарушенных прав потерпевшего.

Отметим также, что и судья, рассматривающий уголовное дело, новым УПК РФ не уполномочен выяснять обстоятельства, обеспечивающие интересы потерпевшего. Его статус определен концепцией принципа состязательности: не вмешиваться в процесс доказывания, чтобы не запятнать мантию подозрениями в необъективности. Председательствующий лишь «руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные настоящим Кодексом меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон». Кроме того, он обеспечивает соблюдение распорядка судебного заседания, разъясняет всем участникам судебного разбирательства их права и обязанности, порядок их осуществления (из ст. 243 УПК). Странным на этом фоне, явно противоречащим концепции УПК РФ, выглядит напоминание Верховного суда РФ «о необходимости наиболее полного использования достижений науки и техники в целях всестороннего и объективного исследования обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу»[179].

Заметим, что законодательные решения, обрекающие суд на роль пассивного наблюдателя борьбы сторон, противоречат традициям отечественного правосудия не только советского времени, но и актам судебной реформы в России 1864 г. Более того, они оказались в противоречии и с принципами правосудия европейских государств, с которых реформаторами копировалось юридическое содержание судебной состязательности.

Судебная реформа России 1864 г., ориентированная на лучшие образцы континентальной системы судопроизводства, наделяла суд широкими полномочиями для воздействия на ход процесса и его результаты. Председательствующий «направляет ход дела к тому порядку, который наиболее способствует раскрытию истины…» (из ст. 613 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.). Активность при исследовании доказательств подчеркивалась в ряде статей Устава (ст. ст. 682, 684 и др.).

«По делам, в решении коих участвуют присяжные заседатели, председатель суда обращает особенное внимание на то, чтобы они воспользовались всеми средствами для обстоятельного рассмотрения дела, и, по требованию их, дает им надлежащие объяснения в простых и понятных для них словах» (ст. 614 Устава).

В законодательстве европейских государств нашего времени также можно отметить положения об активной роли суда в состязательном процессе.