Защитит ли Россия Украину?

Кстати, теоретизирования вокруг «высокодуховного» русского пьянства — из той же оперы. Увидеть в нем не болезнь, частично проистекающую из определенных исторических условий, частично культивируемую враждебной волей, а некую особую «духовность» понадобилось именно для того, чтобы русские из бутылки не вылезали. Классическую формулу такого «русизма» дал в своей самой известной книге «Икона и топор» главный американский специалист по России Джеймс Биллингтон. Мол, русские то создают прекраснейшие, пронизанные неземным светом иконы и на них истово молятся, то хватаются за топор и начинают крушить друг друга, рубить иконы в щепки и бросаться на окружающих. Такая вот «широкая душа». Между тем дерево для иконы приготовляется с помощью топора. С помощью того же инструмента на Руси испокон веков рубили храмы без единого гвоздя. Но этого прочтения топора как символа русского созидания, а не разрушения русизм, разумеется, не принимает. Тогда ведь никакой «загадки» не будет.

Загадочная и мятущаяся, разорванная противоречиями «русская душа» нужна Западу прежде всего как кривое зеркало, которое можно подставить России, когда она особенно опасна, и вынудить ее убраться из «цивилизованных» земель в свою сокровенную глушь. Эта цель европейской политики в отношении России была сформулирована еще в Средневековье, когда державу московитов пытались отделить от Европы и даже от выхода к морю Ливонский орден, Польша и другие сродные структуры. Когда с Петром Великим Россия вышла на мировой державный простор, загнать русских назад, за Можай, стало навязчивой идеей многих европейских политиков.

Все, наверное, помнят фильм «Гардемарины, вперед», в котором отважные друзья скачут, дерутся, рискуют и интригуют и за свое счастье и во благо России. Интрига, вокруг которой закручивается весь сюжет, запускается неким графом де Брольи — корифеем французской тайной дипломатии XVIII века, подчинившим политику Франции одной-единственной идее — убрать русских из Европы. Де Брольи писал: «Что до России, то мы причислили ее к рангу европейских держав только затем, чтобы исключить потом из этого ранга и отказать ей даже в праве помышлять о европейских делах. Необходимо устранить все обстоятельства, которые могли бы ей дать возможность играть какую-либо роль в Европе. Пусть она впадет в летаргический сон, из которого её будут пробуждать только внутренние смуты, задолго и тщательно подготовленные нами. Постоянно возбуждая эти смуты, мы помешаем правительству Московитов помышлять о внешней политике…».

Сходных взглядов придерживался и другой француз — Жан-Жак Руссо, проповедник идеи «естественного человека». Он считал, что Россия, которая сейчас стремится покорить Европу, сама будет покорена татарами. Руссо был последовательным русофобом в течение всей своей жизни, сочинял проекты конституции для Польши, ругал Петра, который «испортил» русских цивилизацией. И именно по руссоистским лекалам были скроены и догмы «русизма» о неотмирном мечтательном народе, который против собственной воли был вынужден войти в большую историю и играть в ней важную роль, в то время как его подлинное желание — предаваться духовным созерцаниям и ничего более.

Нетрудно заметить, что, смотрясь на себя в это кривое зеркало, мы и сами начинаем придерживаться о себе того же ложного мнения. А вместе с этим мнением прощать себе расхлябанность, душевную и нравственную размытость, безволие и мечтательность, считая это не своими пороками, а неотъемлемыми чертами национального характера и «русской загадки». Мнимая «загадка», противоположная подлинной русской тайне и русским секретам, стала инструментом колониального порабощения нашей души и нашей воли.