Защитит ли Россия Украину?

Сегодня наша национальная специфика стерта даже на уровне элементарных психо-физиологических раздражений, причем это происходит именно в последние годы. Даже в советский период у русских, несмотря на приписанную нам ложную идентификацию, сводящую нас к великороссам, была определенная специфическая эстетика, хотя бы на контрасте с другими членами семьи «пятнадцати сестер». И чувство полноты Родины — СССР переживалось, по крайней мере в культурно-насыщенный период «застоя», и через противопоставление, и через единство русских с остальными. Сегодня вписанные в сетку общечеловечных «людей без свойств» русские практически лишены каких-либо национальноспецифичных переживаний, просто не знают, где их найти. А без них никакого вкуса к Родине, тем более хорошего вкуса, иметь нельзя. Тем более без этого невозможно добиться восторга быть русским.

Между тем только на этом восторге, только на действительно сильном и позитивном переживании своей принадлежности к русским наша нация сможет одолеть свои теперешние беды, включая и беду разделения. Причем разделения не только формальными границами, но и внутреннего разделения, вносимого большими и малыми сепаратизмами. Сегодня ни у кого практически не существует поводов, чтобы жалеть о том, что он не русский. И напротив, существует масса причин и поводов, чтобы даже самый стопроцентный русский захотел бы перекинуть свою идентичность в казахи или хотя бы в казаки (про которых тоже заявить, что это отнюдь не русские). Ситуация по-своему благородная, но все-таки жутковатая, — быть в положении, когда никому не захочется к тебе «примазаться». Для подвижника это нормально, для нации — нет.

И уже в самой России плодятся и множатся психологические расколы, люди старательно выискивают в себе частицы драгоценной «нерусской крови», лелеют и вскармливают их — я «немножко поляк», я «слегка эстонец», на худой конец обнаруживается тщательно отскобленный «ингерманландец», «ижорец» или анекдотический «вятич». В мире не осталось, кажется, ни одной русской радости, которой почувствует себя лишенным тот, кто русским себя не считает. Именно поэтому русским, в своей среде, в своем культурном творчестве, самореализации, созидании, необходимо создавать большие и малые культурные и эмоциональные строения с надписью у входа «Только для русских».

Мы слишком долго и слишком старательно делали свою культуру общечеловеческой, стараясь первенствовать именно в том, что признается всеми. Ни для одной великой нации это не характерно. У всех есть своеобразные чудачества, вроде бейсбола, которые чужакам не понять. Русским из «непонятного» приписывается только «загадочная душа», но ее загадочность ни в каком ритуале не материализуется. Даже водка — и то это не «русский напиток», а часть коктейля «водка с мартини взболтать, но не смешивать». Чайковский — это тот, кому Бетховен должен передать новость — «катиться». Пушкин — чудак, поэму которого комментировал месье Nabokoff, Романовы — это династия, из которой происходят легендарные Rasputin и Анастасия. Даже Константин Леонтьев, поэт особости, проповедник защиты Россией своего необщего лица — византизма, и тот по иронии процесса русского растворения оказался «русским Ницше» и «предтечей Шпенглера».

Нерастворимое ядро русской культуры слишком глубоко, слишком сокровенно, чтобы быть постигнутым хотя бы нами самими, а остальное все пущено в общечеловеческое растворение. Русским пора научиться посвящать свою работу, свое творчество, вдохновение, труд и успех другим русским. И посвящать других русских и более никого в свои тайны. Пора обзавестись хотя бы парой национальных «чудачеств», не открывающихся никому, кроме своих. Чудачеств, быть может, неудобных в практической жизни, но формирующих чувство сопричастности. До тех же пор пока все русское, любой восторг, любое теплое чувство к «своему» будет пускаться в расход для всечеловека, всечеловек будет пускать в расход нас.