Защитник

– А кстати, – говорит она, – есть ли что-нибудь, что мне нужно знать о вашей семье? Что-нибудь такое особенное. Вот вы, например, редко встречаетесь, не праздновали вместе Рождество, никто из них не знал, что у Ясмины был попугай.

Николас смотрит куда-то сквозь нее и вот-вот собирается что-то сказать, но тут открывается дверь и входит Саймон. Он здоровается, официально пожимает Эббе руку и садится рядом. Кладет на стол папку и начинает с невинных вопросов о том, удалось ли Николасу отдохнуть в камере, пообедал ли он, хочет ли кофе. Эбба понимает, что Саймон лучше нее владеет искусством светской беседы, хотя Николас и отвечает на все вопросы только движениями головы.

– Тогда начнем. – Саймон включает запись и начинает с того, что называет время, место и дату. – Я хочу, чтобы вы рассказали о том вечере, когда убили Ясмину Моретти, с самого начала и максимально подробно.

– Но я уже все вам рассказал.

– Мне необходимо услышать еще раз.

Николас делает глубокий вдох и рассказывает все с самого начала, с того самого вечера в баре.

Эбба мысленно сопоставляет рассказ с тем, что он говорил в первый раз, и испытывает облегчение, потому что все остается по-прежнему и никаких новых людей не всплывает.

Рассказ занимает примерно полчаса, после чего Саймон достает из папки чистый лист бумаги и кладет его перед Николасом вместе с ручкой:

– Я хочу, чтобы вы написали предложение, абсолютно любое.

– Зачем?

– Просто напишите.

Николас трет себе грудь, берет ручку, на мгновение его рука замирает над листом, а потом он пишет.

Эбба читает написанное вверх ногами, и по мере чтения кожа у нее на руках покрывается мурашками.

«Убийца моей сестры наверняка психопат».

Николас откладывает ручку и резким движением протягивает Саймону лист бумаги.

– Спасибо. – Саймон засовывает лист бумаги в папку и продолжает допрос, не задавая никаких вопросов по только что написанному предложению. – Вы раньше были футболистом. Вы скучаете по прошлой жизни?

Николас пристально смотрит на Саймона:

– Конечно.

– Какой ногой вы лучше бьете по мячу, левой или правой?

– Правой.

– А левой тоже хорошо?

Николас бросает взгляд на Эббу, но она находится в таком же замешательстве от этого странного допроса.

– Это имеет какое-то значение? – спрашивает он наконец.

– Мне просто любопытно. Сам я левой ногой попасть по мячу не могу, но вы профессионал, так что, полагаю, умеете играть обеими.

– Похоже на то.

– Хорошо, пойдем дальше. Вскрытие Ясмины Моретти завершено, вы наверняка помните со слушаний об избрании меры пресечения, что у нее была травма среднего пальца руки. Как будто она его прищемила. Я хотел показать вам фотографию, если можно?

– На…

– Травма только на пальце, – говорит Саймон и вытаскивает фотографию.

Николас, немного замявшись, все-таки наклоняется над ней.

Эбба поступает так же и видит, что палец на фотографии полностью потерял цвет, за исключением трех параллельных сине-фиолетовых линий на кончике.

– Вы знаете, как Ясмина Моретти получила эту травму? – спрашивает Саймон.

Николас откидывается обратно на спинку стула:

– Нет, понятия не имею.

– Вы не заметили, была ли у нее эта травма, до того как вы заснули?

– Не знаю, я ведь ни о чем подобном не думал.

Саймон забирает фотографию и кладет ее в папку. Расстегивает верхнюю пуговицу на своей рубашке поло:

– Те желтые таблетки, которые вы принимали… раньше вы говорили, будто думаете, что это бензодиазепины, но ваши слова не подтвердились. Анализы показали, что в них, кроме прочего, был МДПВ. Вы знаете, что это такое?

Глаза Николаса раскрываются немного шире, и Эбба не понимает, является ли это выражением удивления или шока. Возможно, и того и другого. Метилендиокси… Ого! Она не помнит, как расшифровывается это сокращение, но эти наркотики опасны для жизни, в последние годы их обнаруживают в разных формах: кристаллы, порошки, таблетки… чего только нет. Ей известно о нескольких трагических случаях, когда люди погибали в результате воздействия наркотика. Несчастные испытывали мощные галлюцинации, думали, что они супергерои, пытались остановить поезд на полном ходу, вылететь из окна… А кем, интересно, мог представить себя Николас? Как на него повлияли таблетки?

Саймон озвучивает то, что она прокручивает в голове:

– Как на вас повлияли таблетки, которые вы приняли?

Взгляд Николаса мечется по комнате.

– Да особо никак, у меня только немного закружилась голова, а потом я уснул.

Эбба понимает, что он врет, наверняка случилось что-то еще. Но когда Саймон снова его спрашивает, Николас все отрицает, настаивает на том, что просто отключился и больше ничего не помнит.

Саймон продолжает перебирать документы в папке.

– Есть одна вещь, которую я должен рассказать вам, – говорит он и делает небольшую паузу, прежде чем продолжить. – Ясмина была беременна, срок – седьмая неделя.

Эбба настораживается. Она же не ослышалась, верно?

Саймон внимательно наблюдает за Николасом и затем продолжает:

– Я понимаю, вам тяжело сейчас слышать такие вещи, но я все равно должен вас спросить: есть ли у вас представление о том, кто может быть отцом?