Защитник 80-го уровня

Впечатлял список привлеченных к уголовной ответственности сановников: председатель Совета Министров Узбекской ССР, все руководство министерства внутренних дел и хлопкоочистительной промышленности Узбекистана, первый заместитель министра внутренних дел СССР, зять всего несколько лет назад почившего Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева Юрий Чурбанов, начальники региональных управлений хлопковой отрасли, директора хлопкозаводов. Но главное – арестованные партийные «шишки»: пять секретарей ЦК КП Узбекистана, двенадцать секретарей обкомов, три десятка – райкомов. Ничего подобного ранее не наблюдалось.

Отчеканенная в Программе КПСС формула «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи», в истинности которой ни на мгновение не должны были усомниться жители страны Советов, полностью вывела партийных руководителей из-под закона. Попытка следствия по краснодарскому «курортному делу» привлечь к ответственности партийных функционеров районного (геленджикского) звена стоила карьеры заместителю прокурора СССР Виктору Найденову и, скорее всего, повлекла расстрел «железной Беллы», давшей показания на партийных функционеров-взяточников.

Ну и потом – другой порядок цифр. Торгаши крутили большими деньгами, но счет присвоенного «все же» шел на тысячи, ну десятки тысяч. У Соколова при обыске было изъято 50 тыс. руб., у Бородкиной – 24 тыс. и еще на 8 тыс. – ювелирных изделий. 300 тыс., обнаруженных у Рытова, объяснялись тем, что рыбники утеряли бдительность и, пожадничав, помимо банального воровства путем усушек, утрусок, обвесов, пересортицы, реализации неучтенных товаров занялись контрабандой похищенной черной икры, на чем в итоге и погорели.

В Узбекистане размеры хищений и взяток исчислялись миллионами. Для оценки: средняя заработная плата в СССР в 1980-е гг. была 180–200 руб., а в Узбекской ССР самая низкая в стране – 150–170 руб.

«Узбекское дело» – это огромное число конкретных уголовных дел о приписках, хищениях и взятках. Ныне в литературе и интернете встречаются разные цифры о судебных процессах, лицах, привлеченных к уголовной ответственности, тех, кто был осужден к лишению свободы. У меня сохранилась запись 1989 г., полагаю, основанная на официальных данных того времени: 27,5 тыс. осужденных, 14 тыс. – к отбытию наказания за стенами тюрем и колоний.

Подавляющее большинство уголовных дел расследовалось несколькими следственными бригадами под эгидой Прокуратуры СССР на территории узбекистана и рассматривалось там же местными судами. Но «верхушку» партийного, советского, хозяйственного и милицейского руководства, а также крупных хлопковиков-взяточников вывезли в Москву и судили в верховных судах СССР и РСФСР. Мне довелось поучаствовать аж в четырех судебных процессах – трех московских и одном бухарском, который явился продолжением московского.

Спрашивается, как так случилось – ведь по такого рода делам обращаются к опытным, стажированным профессионалам, а я только пришел в адвокатуру и едва начал оперяться? Разгадка проста. Я три года прожил в Ташкенте и обучался на юридическом факультете Среднеазиатского госуниверситета. За без малого 30 лет, прошедших с тех времен, мои сокурсники сделали успешную карьеру. Стали судьями, прокурорами, начальниками следственных подразделений, адвокатами. Понятно, что к ним кинулись родственники увезенных в Москву обвиняемых: посоветуйте, к кому обратиться. А им в ответ: да вот недавно стал адвокатом наш человек – Генри Резник, помните, такой кудрявый, капитан сборной Узбекистана по волейболу, он поможет. Так я вошел защитником в четыре процесса, да еще и дал рекомендации для других дел двум своим коллегам.

Каждое судебное разбирательство было по-своему интересно, давало возможность защите делать неожиданные повороты, дарило профессиональные находки, а подчас сопровождалось забавными эпизодами. О находках рассказываю в отдельном разделе. А в настоящем, в соответствии с авторским замыслом, акцент буду делать на сюжетах, которые без улыбки воспринять нельзя.

Как возбуждалось «хлопковое дело»: внешность подвела

Сразу внесу одно уточнение. Обычно названия «узбекское дело» и «хлопковое дело» употребляются как синонимы, и руководителями расследования считаются Тельман Гдлян и Николай Иванов. Хотя гигантский масштаб злоупотреблениям в конечном счете придали махинации с хлопком, такое отождествление нужно скорректировать. В действительности в «узбекском деле» были две составляющие: одна – назову ее «номенклатурной» – о злоупотреблениях и взяточничестве сановных должностных лиц, вторая – собственно «хлопковая» – о приписках и хищениях в отрасли. По ним возбуждены два разных дела; следствие по «номенклатурному» возглавили Гдлян и Иванов, «хлопковое» в силу колоссального объема расследовалось несколькими бригадами, основной руководил Владимир Калиниченко. Дела эти были как сообщающиеся сосуды. Сближало их и то, что оба возбуждались Комитетом государственной безопасности (КГБ). С небольшим промежутком, но все же изолированно.