Защитник Империи

— На что полюбоваться? — уточнил я, оглядев помещение трактира и не приметив ничего занятного. Грубые лавки, столы. За одним степняки расположились. Лопают отварную баранину с картошкой, лопочут по-своему да опасливо косятся узенькими глазками на подошедшую к ним трактирную прислугу… внушающую дрожь и трепет своей монументальностью… Воистину необъятных размеров женщина… Такую вполне можно вместо вышибалы держать. Она же втрое больше самого крупного степняка и на добрый фут выше! И веса в ней, наверное, фунтов под пятьсот! Да у нее кулаки того же размера, что головы у обитателей степей!

— Видал, кого теперь Лигету велено брать вместо молодых симпатичных девчонок? — проворчал Готард. — Как там, в бумажонке этой, говорится — «для быстрейшего ознакомления торговых гостей с общепринятыми моральными нормами в отношении представительниц слабого пола». О как! Понял? — И быстро отвернулся от обратившей на него внимание прислуги. После чего, сильно понизив тон, договорил: — С такими не забалуешь… Ты ее по заду хлопнешь, а она кулачищем ка-ак даст в морду… И все — выносите тепленького.

— Жуть, — ошеломленно выговорил я, осознав, какие проблемы меня ждут. Ладно, нет здесь выпивки — невелика беда. Пусть в трактире всего одно блюдо готовят — я неприхотливый в еде. Но ведь при здешнем раскладе и об общении с девушками придется забыть на полгода! Ужас! Ужас-то какой!

— И не говори, — поддержал меня десятник, украдкой поглядывая на подбоченившуюся служанку. — Всамделишная жуть.

«Ну что, „не все так печально“, да? — ядовито осведомился бес и, вцепившись в ворот моей куртки, взвизгнул: — Давай побыстрей вещички в торбу кидай — и ходу, ходу отсюда!»

«Угомонись ты, а? — досадливо поморщился я, с трудом уняв вновь появившуюся жажду немедленного убиения высшего руководства Охранки. И, стиснув зубы, прошипел: — Вот теперь мы точно этот пост просто так не оставим!»

«Ты сдурел, что ли? — возопил рогатый. — Немедля, немедля надо валить из этой дыры! Это захолустье — оно как трясина, мигом засосет!»

«Ничего, выдюжим, — недобро сощурившись, пообещал я. — А потом придет и на нашу улицу праздник!»

«Какой еще праздник?! Что ты мелешь, ослоголовый?! — разорался бес. — Неужели после такой подставы ты решил оставить все как есть и утереться?! И собираешься сидеть тут и тихонько сопеть в тряпочку?! — И, с надеждой воззрившись на меня, предложил: — Давай лучше переиграем этих наглых чинуш. Можно, например, что-нибудь эдакое отчебучить, чтобы тебя отстранили от службы и отправили восвояси! И останется тогда от всех их хитроумных планов один пшик!»

«Вот уж шиш им! — холодно проговорил я. — Не дождутся, с-собаки… — И пояснил недоумевающему бесу: — Все ты правильно говоришь, рогатый, — подставили меня жестко эти гады из Охранки. Но, думается, они понимали, что делали, и предполагали мою реакцию. А это значит, они просто не стали сразу спускать на меня всех собак — невыгодно было, и отложили это дело на потом. И теперь ждут, что я сорвусь… Чтобы вполне законно с позором выгнать со службы! Только не дождутся, ур-роды!»

«Так и что нам теперь, полгода в этой глуши жить?! — взвыл бес. — Без кабаков, без игорных домов и девок?!»

«Ничего, потерпишь», — отмахнулся я от негодующей нечисти.

«Я-то потерплю, — насупился бес и тут же злорадно ухмыльнулся: — А вот ты-то как?»

«Как-нибудь», — буркнул я в ответ.

«Ну не будь ты остолопом, а? — просительно протянул рогатый. — Ну во имя чего такие жертвы? Подумаешь, со службы выгонят! Да плюнь и разотри! И к тому же… И к тому же при таком раскладе в дураках все равно останутся чинуши из управы, а не ты! Ведь ты от этого только выигрываешь, а они, можно сказать, наиценнейший кадр теряют! Вот! Сам подумай, где они еще такого первоклассного служаку, как ты, найдут?»

«Да и не говори», — малость подыграл я хвостатому, выслушивая его откровенно льстивые высказывания.

Воодушевленный тем, что я не спорю и внимательно прислушиваюсь к его действительно разумным словам, бес с восторженным напором продолжил:

«Соображаешь, дурень, как оно все оборачивается, а?! Они хотели сделать тебе хуже, а сделали себе! Вот остолопы, да?!»

Но я промолчал, размышляя о своем, и хвостатый чуть приуныл. И, с сомнением глядя на меня, заканючил:

«Ну ты ведь правда ничего не теряешь… Разве что наград тебя лишат… — Но, видимо, сочтя такую потерю крайне несущественной, легкомысленно махнул лапкой: — Да только зачем они тебе нужны? Дашь денежек ювелиру, так он тебе во сто крат краше орденков настряпает! И будет их у тебя не два, а сколько пожелаешь!»

«Мы остаемся здесь, бес, — чуть помедлив, покачал я головой. — Не дело это — идти на поводу у всяких гадов кабинетных из Охранки».

«Так, значит, вот ты как?! — соскочил с моего плеча на стойку бара бес и, уперев лапы в бока, заявил: — Тогда знай — сам своих грязных баранов считать будешь! На меня не рассчитывай! И вообще…» — Не договорив, он просто исчез.

«Бес?.. Бес, куда ты запропастился?» — недоуменно покрутив головой, попытался призвать я нечисть. Но этот проходимец хвостатый не объявился и не откликнулся.