Заскоки Пегаса

Двое соображали неофициально, потому как официальное торжество ничего, кроме чаепития, не предполагало. Директор, трезвенник-язвенник… ну да пусть будет здоров!

Двое соображали. Соображали поначалу неплохо, поэтому на газетке были селёдочка, картошечка в мундирах, малосольные огурчики, ливерная колбаска. И хлеб, конечно, потому как хлеб – всему голова.

Головы блаженно дурманились. Голова селёдки испуганно таращилась из мусорного ведра широко открытыми золотисто-чёрными окулярами на забредшего в цех одноглазого кота. Кот покамест не обращал на неё внимания – он вдохновенно клянчил. «Третьим буду!» – клялась в вечной верности его честная разбойничья рожа.

Когтями по металлической ножке стула – цвирк! Бр-р-р!

– Мя-а-ау! – голосом ещё противнее, чем когтями.

– Огурец хочешь?

– Мяу-у-у!

– Гля, Сань, жрёт! Ей-богу жрёт! Подожди, мохнатый, у меня где-то тут сальце…

Сальца не нашлось. Зато, к всеобщей радости, обнаружилась банка кильки в томатном соусе.

«Мирровой закусон!» – подмурлыкивал Мурзик, вылизывая остатки соуса.

– Молочка бы тебе… – вздохнул сердобольный Саня. – Но у нас, прости, брат, только с-под бешеной коровки…

Соображалось всё лучше и лучше. Головы варили всё хуже и хуже. Поэтому тосты были отброшены, как чуждый пролетариям предрассудок. И так без лишних слов предполагалось, что пьётся за всё хорошее. Да и разговор пошел серьёзный, грех перебивать.

– У генерального, слышь, машина новая.

– «Волга»?

– А то! Эх, Серёг, когда мы-то с тобой на «Волги» себе накопим?

– Хотя б на «Жигуль»! – со всхлипом. – Хотя б на подержанный!

– Э, нет! У человека должна быть мечта. Мечта, поня́л?! Я-то, слышь, моряком быть хотел. Ну да, в Нахимовское даже поступал.

– И-и? – нетрезво икнул Серега.

– И не поступил. Поступил в Суворовское. А учиться не стал. Потому как нафига? У человека мечта должна быть! Да что у человека! У Мурзика, вон, и то мечта есть. Правда, мохнорылый?

– Да знаем мы его мечты. Кошки-мышки и коты-кошки, – Серёга сочувственно сплюнул. – Да и мы, если без брехни, типа него. Пожрали – и в койку.

– Э-э, нет, Серег! У нас всё ж таки по-другому. Я вот жену свою люблю, – Саня хрустнул огурчиком. – Ну чё ты лыбишься? И тёщу люблю, да!

Серёга торопливо придвинул Сане стакан: на, мол, поправься, болезный.

– Хотя обе они, прямо сказать, с-стервы!

– Ты, Сань, лучше Родину люби. Оно надёжней, чес-слово! А бабы… У Мурзика и то больше понятия.

Мурзик догрыз селёдочью голову и теперь шнырял по углам в поисках живого корма.

– А «Волги» нам, правда твоя, не видать, как своих ушей… – поскрёб за лопухом Саня. – Как там? Легче верблюду пройти в Верховный Совет, чем… У-у-у!.. Я что хотел спросить-то… Футбол показывают когда, сегодня или завтра? А то я телек из ремонта забираю послезавтра…

…Закономерно перетекал в ночь очередной тёплый августовский вечер. И Саня, в душе поэт, вдруг с какой-то необъяснимой печалью подумал: а дата сегодня, как ни глянь, красивая: девятнадцатое августа тысяча девятьсот девяносто первого года.

Анна Попова, Елена Яворская Будни и праздники Семена Бухалина Попытка переосмысления классики Отрывки для заучивания наизусть из поэмы в прозе

1. Похмелье

…И какой же русский не любит быстрой езды?..

Н.В. Гоголь. Мёртвые души.

…И какой же русский не любит анисовой водки? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «чёрт побери все!» – его ли душе не любить её? Её ли не любить, когда в одном только бульканье в стакане слышится что-то востороженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и всё летит: летят стены, летят сотоварищи, летят сверху и снизу потолок и пол, летит навстречу кулак рассерженной жены, и что-то страшное заключено в сём неумолимом движении, от коего невозможно уклониться, а потом – только потолок над головою, засиженный мухами, да тусклая лампочка в сорок ватт, только они кажутся недвижны.

Эх, похмелье! заморенная кляча, кто тебя заездил? знать, бойкий народ, что не любит шутить, а в горе и в радости водку пивом запивает до тех пор, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, напиток, не по салонам подают, а наскоро, пока начальник да жена не заприметили, прямо из горла употребляет тебя ярославский расторопный мужик. Не во фраке подавальщик: трёхдневная щетина да футболка adidas, и сидит черт знает за чем, ящик не ящик, прилавок не прилавок, а привстал, да маханул за компанию, да врубил на полную громкость радио «Шансон» – и зазвучали здравицы, и понеслось, и смешалось, только дрогнула пивнуха, да вскрикнул в испуге остановившийся участковый милиционер, – и снова понеслось, понеслось, понеслось!.. И не понять уже, понедельник сегодня или пятница…

2. Увольнение

…Над седой равниной моря ветер тучи собирает.

М. Горький. Песня о Буревестнике