Заслони крылом

– Простите, Богдан Сергеевич, я знаю, что для вас и ребят они живые. Говорю же, глупости это. Просто эти альтернативные личности возникают, чтобы защитить главную. И в экстремальной ситуации берут контроль на себя. А там, на поле, ситуация была как раз такая.

– Их на это не программируют, – сказал Синичка. – Это же не навигатор. Который должен говорить «до конца маршрута осталось двести метров» и всё такое. Их вообще не программируют.

Богдан стиснул зубы. Легко им рассуждать. Заставил себя усмехнуться.

Рита зябко пожала плечами.

– Истребитель с искусственным интеллектом… даже звучит жутковато.

– Да какие они истребители, – резко сказал Богдан. Резче, чем хотел. – Уж сколько лет никого они не истребляют. И не будут. А слово это дурацкое вообще забыть пора.

– Согласна, – поспешно сказала Рита. – Но вам бы послушать, что ребята о них говорят. Птаха особенно.

– А то я не слышал, – буркнул Леонов.

– А вы ещё послушайте. Я вам доступ скину.

Тот же день, позже, кабинет Леонова

– Роман, расскажите про эту машину.

– Про Стрижа.

– Про вашего Стрижа. Вы давно на нём летаете?

– Третий год.

– Раньше с ним происходило подобное? Отказ управления, или…

Птаха фыркнул.

– Да весь «ЗАСЛОН» бы знал уже. Все полёты пишутся, всё в систему загружается. Вы бы точно знали, вы же наш психолог.

Синичка поймал взгляд Леонова. Коротко кивнул.

На экране видеосвязи Рита терпеливо повторила:

– И всё же я прошу вас припомнить. Возможно, было что-то, что вы не сочли важным…

Птаха взвился:

– Это вы не считаете важным то, что мы говорим. Не вы, Рита, лично, а вообще. Ну да, что с нас, чудиков небонутых, взять, летаем на устаревшей технике, которая никому нафиг не упёрлась, поглазеть по праздникам разве что, все же теперь сами на аэротакси, с автопилотами… А для нас они – живые! Сто раз я говорил, что он «себя ведёт», иногда даже подсказывает мне, как повернуть. Не словами, конечно, но я-то его чувствую! Не знаю я, как объяснить. Кто не летал, не поймёт.

Леонов нахмурился. Что-то новенькое. Ребята, конечно, увлечённые, между собой и не такое говорят – но то между собой. Летуны.

– Мне вы такое не говорили, – мягко сказала Рита. – Я бы запомнила.

– Вы бы меня от полётов отстранили. Теперь уж точно отстраните. И Стрижа мне не вернёте. Его там, наверное, уже по винтикам эксперты разобрали. А знаете, что? – Птаха повысил голос. – Это он меня спас. Выбросил у самой земли. Я точно знаю.

В ночь на следующий день, кабинет Леонова

Леонов откинулся в кресле. Глаза горят, словно песком засыпаны. Кресло вибрирует, разминая усталые мышцы. Хотя тут уже только сон поможет. Часов этак на пятнадцать. Сколько можно смотреть и пересматривать? Запись беседы Риты и Птахи, видео крайнего выступления Стрижей. Что он надеется тут найти? Что его не отпускает?

Богдан перевёл взгляд на стену, увешанную фотографиями – ещё старыми, бумажными.

Стена памяти. Самолёты различных конфигураций, цеха, лаборатории, взлётки, он сам, его друзья – инженеры, лётчики…

Взгляд выхватил нужное.

Стриж.

Модель 1А. Самый первый, в разработке которого он принял участие.

И первый, который он угробил.

Не бездарно, нет – но до чего же обидно…

Тоже вот так же внезапно отказало управление. Только не было тысяч зрителей и жилых домов рядом. Он спасал только машину. Как спасал бы живое существо. Друга. Думал, что сможет посадить. А в итоге тот спас его. Выкинул, как «восьмёрка» Птаху. Но тогда самописец не позволил установить истину. Кто-то, может, и по сей день считает, что Богдан тогда сам дёрнул рычаги, смалодушничал. Но молчат. Формально-то предъявить ему нечего. И совесть чиста. Но почему же всё-таки…

Леонов решительно свернул видео беседы. Выбрал нужную директорию, вошёл. Пробежался по данным, увеличил, приблизил нужное. Уже поднимаясь из кресла, коротко взглянул в окно.

Светает. Летом уже в три светло как днём, только пасмурным. Всё вокруг – небо, деревья, дома – подёрнуто серой дымкой и оттого кажется не совсем реальным.

Как сумасшедший вираж, которым Стриж-8 ушёл от жилого дома, едва не снеся крылом угловой балкон. Крутануть бочку на таком повороте, среди домов, докрутить её уже над крышами – и ничего не задеть крыльями… Такое проделывают живые птицы – аэродромные, да и любые стрижи. Им это – как дышать. Но истребитель с размахом крыльев двенадцать метров и свыше десяти тонн весом…

(и без пилота в кабине)

Как там Птаха сказал – стрижи не складывают крылья…

Богдан встряхнулся. Схватил куртку, сбежал вниз. Запрыгнул в аэромобиль.

Перед рассветом, кладбище самолётов ЛИИ «АО «ЗАСЛОН»

Испытателям нечего делать на кладбище самолётов. Всё, что имеет ценность для изучения и доработки, снимают и доставляют в лаборатории без них. Хотя, конечно, с опытом у каждого появляется своё личное кладбище. И кто-то становится на нём первым.