Заслони меня собой

Мне стало страшно. Я пыталась уговорить себя, что страшного ничего не происходит. Если бы он мог стать зверем и проскользнуть между прутьев, давно бы это сделал.

— Они поймали Яра, — пролепетала я, отступая. — Он у Анжелики.

— У волчицы? — выдохнул он, задыхаясь от гнева. С губ сорвались эмоциональные ругательства на незнакомом языке. — Слабак! Не мог хребет сломать суке этой!

Он отшатнулся от клетки, не на шутку задыхаясь. Лицо исказилось, взгляд потерял меня и устремился в пространстве — Амин видел Анжелику внутренним взором. Весь гнев и оскорбления предназначались ей. Но ее здесь не было.

Не в силах совладать с собой, Амин вцепился себе в лицо искривленными пальцами и зарычал.

— Сука! — он плюнул в пустоту.

Из-за чего он так переживает?

Я сама брошенный ребенок, как и Яр. Знаю, что есть люди, которые не думают о своих детях. Амин именно такой, так чего теперь беситься?

И это лицемерие так разозлило меня, что я не сдержалась, крикнула:

— Ты ему не отец! Никто! — обвинения были не только за Яра: за всех, кого бросали родители. — Он хотел тебя убить, понял?!

— Сын? — с густым акцентом переспросил он, буравя меня взглядом. — Да, убил! Яр приехал в город, я разрешил! Он переступил через правила гостеприимства, бросил мне вызов! Ему было тридцать шесть! Самый расцвет! Он победил в схватке и удавил меня!

Он говорил с яростью, темной, сильной — она выжигала Амина изнутри. Не знаю, что его так возмутило: то, что его пытался убить сын, или то, что тот нарушил какие-то правила…

— За что вы его выгнали?

— Стал требовать! — Амин бросил фразу, словно камень. — Я сказал, хочешь, чтобы делали по-твоему, покажи кто главный!

Я хмыкнула: он и показал. Если в момент решающей схватки Яру было за тридцать, то его отцу за пятьдесят. Сила и молодость сделали свое дело. Рано или поздно каждому придется уступить.

Не все к этому готовы.

— Жаль, что не убил, — буркнула я. — Хотя говорят по-другому…

Конец фразы я произнесла очень тихо — передумала продолжать разговор, слова вырвались сами. Амин вызывал неприятные чувства — внешностью, злобой, убийствами. Отношением к Яру.

Сначала меня откровение Яра об убийстве отца шокировало, а теперь я чуть-чуть его поняла.

Но Амин услышал меня:

— Убил, — парировал он. — Убил меня сын. Я притворился мертвым, чтобы бросил. Последний шанс уйти от зубов… Яра меня не пощадил. Яра предал… А ты чья, кобылка? Не потомок ли Бориса Болотникова? Один в один похожа.

Глава 54

— А кто это?

Я и вправду была похожа на отца, от мамы мне мало что досталось.

— Мой соперник, — тихо прорычал он, пристально рассматривая меня желтеющими глазами.

Неизвестный мужчина так допек Амина, что он начинал менять форму при одном воспоминании.

Этот взгляд сверлил меня с ненавистью убийцы. Мне вновь захотелось спрятаться — слишком угрожающе Амин выглядел.

— Ты его дочка, — выдохнул он, давясь дыханием, как животное. — Я четверть века назад его убил. Когда за город дрался. А его отпрыски все еще шляются по моим улицам… Бракодел. Девка, да еще без формы!

Он втянул воздух, скалясь. Амин словно хотел почувствовать мой запах на вкус, прежде чем убить, как остальных конкурентов.

Я отошла к дальней решетке, напуганная изменениями тела и поведения. Он принюхивался и следил взглядом хищника, но затем унялся. Амин начал бродить по клетке, дергая прутья в поисках слабого звена, и бурчал себе под нос.

Я не решалась отвести от него глаз, словно он мог меня укусить.

Новости об отце ничего не всколыхнули, кроме сожалений. Я его не знала — и уже никогда не узнаю, раз Амин убил его, чтобы стать следующим. Наверное, я даже маме не скажу, что случилось на самом деле, ведь она так уверена, что он нас бросил…

От мыслей меня отвлек шум сбоку.

В клетке, накрытой пленкой, что-то зашевелилось. Сквозь прутья просунулась рука, собирая пленку в кулак. Чехол криво сполз, открывая угол клетки.

Внутри был молодой парень. Сразу же усмехнулся, меня заметив — неровно и как-то болезненно, будто мы неудачно знакомы.

— Официантка из «Магнолии», — сказал он. — Рита, привет.

В соседней клетке сидел Константин Ярцев.

Не узнать его трудно — очень яркая внешность. Худощавый, смуглый парнишка был похож на Яра. Руки от запястья до локтей покрывали цветные молодежные татуировки, в ухе серьга. Зато стрижка самая обычная: ежик почти под ноль.

Бордовая майка без рукавов и джинсы были грязными. Присмотревшись, я поняла, что рисунок — это не бордовые абстракции, как показалось сначала, а пятна давно засохшей крови.

В прорехи на животе выглядывал туго намотанный бинт. Парень плох: ранен и болеет. Он вымученно улыбнулся знакомой улыбкой отца.

— Я слышал разговор. Папа точно у них?

— Точно, — буркнула я и сообщила. — Тебя отец похоронил. Чуть полгорода не загрыз, включая меня… — я вспомнила, при каких обстоятельствах он пропал, и приникла к решетке. — Ты был у меня дома? Видел, что стало с моим братом? Что там случилось?

Ярцев-младший приблизился к прутьям, словно для доверительно разговора. Он не очень уверенно держался на ногах. Руки, обхватившие решетку, оказались худыми, бледными и дрожали.