Заснеженный рояль

Его признание еще больше рассмешило девушку.

— Подозреваю, у вас в кармане… или где там вы его носите, имеется гений, но почему-то вы не хотите потратить его на этот прекрасный рояль.

— Да нет же, у меня нет, иначе я бы…

— Хорошо, — сказала девушка. — Я поняла, в чем дело. Вам не нравится именно этот рояль, потому что… Но я создам рояль специально для вас, и готова поспорить на что угодно, у вас не останется сомнений: он стоит гения!.. А не захотите купить его — я попрошу отнести его в лес, и пусть на нем играют дожди. Дожди — гениальные импровизаторы!

Александр усмехнулся, помотал головой.

Вот так вызов! И его конкурентами могут стать весенние дожди.

От этой мысли музыканту неожиданно стало легко и весело. Что ж, пусть ему и не переиграть весенние дожди. Во всяком случае, он попытается купить этот поистине волшебный инструмент.

Даже если у него не хватит гения… все равно!

— Имейте в виду, она способна на это… — усмехнулся Лой.

— Имеешь в виду мой первый рояль? — улыбнулась Гайя. — Я хотела сделать его как будто присыпанным снегом, точно он стоит на вершине огромной горы, а он получился просто белым. И я попросила увезти его в лес. Но, надеюсь, этот рояль ждет счастливая судьба…

3

В фойе филармонии Александр почувствовал вдруг себя рыбой в аквариуме, экзотической рыбой, за которой интересно наблюдать.

Не привыкший быть объектом столь пристального внимания, Александр даже ощутил неловкость.

Такой же рыбой была и Гайя, но, кажется, совсем не чувствовала себя в аквариуме — легко и свободно проплыла из фойе в зрительный зал.

В стоявшей у входа рядом с билетершей дамой в длинном платье цвета масала Александр узнал журналистку, которая приходила к нему в таверну — Виолу.

Она исподтишка с любопытством поглядывала на него и Гайю, не слишком убедительно делая вид, что просто пришла на концерт и ничто кроме музыки ее не волнует в данный момент.

Как бы ни так — такие, как Виола, никуда не приходят просто так.

В своем привычном мире Александр редко сталкивался с журналистами, и, вопреки стереотипам, это были милые вменяемые ребята. Но в том мире он был известен разве что узкому кругу.

Теперь же музыкант начинал понимать, за что эту братию недолюбливают знаменитости — те, кого здесь бурдаланы именуют баловнями звезд.

Виола, появившаяся в зале одной из последних, многозначительно улыбалась. Она-то знала, как делаются сенсации. Достаточно было по секрету сообщить пяти-шести болтливым горожанам, что на одном из концертов Скрипичного будет сам Александр и, возможно, даже не один — и вот вам — пожалуйста.

Будь горожане попроницательнее, они сами бы догадались, что, поскольку у пришельца аллергия на черемуху, рано или поздно он окажется на концерте Скрипичного, ведь никто не играет на скрипке так, как он.

Но умение прослеживать закономерности — свойство эйо и лучших журналистов и, конечно же, Часовщика.

Только эйо и Часовщик не используют этот непризнанный, но важнейший талант в своих интересах в отличие от нее, Виолы.

Ждать, когда случится что-то интересное, иной раз можно вечно, а «Газета» выходит каждый день.

Вокруг Виолы Рерайт увивалось несколько мужчин самых разных мастей, как самцы гиббона вокруг самки в брачный период.

Она же не обращала не них ровным счетом никакого внимания, а, может, делала вид, что не замечает.

На какое-то время музыка заставила горожан забыть об Александре, затмила его неожиданными переходами.

Музыка Скрипичного была настолько самобытной, что Александр даже не знал, с кем из известных ему композиторов он мог бы его сопоставить.

Звуки как будто бросали вызов, как молодой репейник весной, тянущийся к солнцу. Еще немного, и окрепнут колючки, потемнеет, загрубеет нежность листков. Но это потом не наступит, пока в мире есть музыка, способная укрощать время, легкая, немного нервная, она будила воображение, но не уносила его далеко-далеко, а то приземляла, то поднимала, чтобы вновь вернуть на землю.

— Браво! Браво! — закричал Александр и встал, аплодируя.

— Браво! Браво! — подхватили горожане, вскочив следом за ним со своих мест.

Суетливый и нескладный, похожий на огромного кузнечика Скрипичный раскланялся, светясь, как мыльный пузырь на солнце.

— Давно у нас не было такого аншлага, — шепнула на ухо Александру Гайя.

Когда аплодисменты стихли, наконец, Скрипичный подошел к микрофону.

— Спасибо, очень тронут вашим вниманием. А теперь я буду рад ответить на вопросы зрителей, — благосклонно сказал Скрипичный.

На сцену быстрыми шагами направилась женщина.

— Позвольте… — так же решительно взяла у мэтра микрофон и вдруг обратилась не к скрипачу, а к другому музыканту и к зрителям:

— Наверное, все заметили, — сказала она, что сегодня в зале присутствует еще один виртуоз, который, как донесло до нас Горное Эхо, еще и великий композитор, а не только прекрасный музыкант.

— Что вы? — смутился Александр, — это не я, а (вы правы!) великие композиторы — те, чью музыку донесло до вас Горное эхо, но я, действительно, могу ее при случае исполнить для вас.