Засранец Бэдд

Я потерла лицо обеими руками и выпустила нежный вздох, припоминая все больше деталей. Боже, он был невероятен в постели. Обычно после одной ночи я исчезала в тот же миг, как просыпалась. Я возвела ускользание из мужской постели в искусство, и это вовсе не позорное бегство, если не стыдно, верно?

Да кого я обманываю? Точно не себя. Я собиралась позорно сбежать примерно через три минуты. Мое рекордное время от пробуждения до входной двери ‒ девяносто секунд и мне это удалось только потому, что я запихнула свои лифчик и трусики в сумочку и выбежала за дверь, одетая в маленькое черное платье с сумочкой в одной руке и туфлями в другой. Парень, с которым я спала, был не совсем честен насчет своего статуса, и это вышло боком: он получил фингал под глазом, его девушке ‒ мои искренние извинения, для меня же ‒ акт самобичевания и слабые попытки понять, что же со мной не так, длинной в месяц.

А спонсор сегодняшнего позорного бегства ‒ буква «Ч» от слова черт, как же я хочу остаться и объездить его Ч еще разок.

Но нет. Я не посмею. Я очень хорошо помню наш разговор, когда настояла на разовой связи. Однако от меня не укрылось упрямое выражение его глаз, а это значило, что мне нужно ограничить себя, пока он не начал очаровывать, льстить, флиртовать и соблазнять меня задержаться для нового раунда умопомрачительного секса. Что, нет, вовсе не звучит плохо. Если быть честной с самой собой, я немного тосковала по трезвому сексу, особенно с таким вот парнем с навыками Дон Жуана. А вот часть, которая действительно звучала адски и была явно неизбежна, ‒ что он окажется полным придурком, а я, привязавшись, останусь с разбитым сердцем.

Я бросила еще один долгий, признательный взгляд на Зейна, на его гектары прекрасных мужских мышц и калифорнийскую секвойю его пениса.

Все еще спят, слава богу, оба: мужчина и его член. Я имею в виду, если бы у него был утренний стояк, это могло быть... кхм... тяжелее... для меня уйти.

Цыпочки тоже умеют пошло шутить.

Я осторожно выскользнула из кровати и нашарила на полу свои лифчик и трусики, шагнула в трусики и натянула их, подцепила лифчик, скользнув так, чтобы попасть в бретельки и чашечки. С джинсами пришлось сложнее, потому что эти суки были очень тесными, что обусловило необходимость двигать тазом соответствующим образом, пока моя большая задница, наконец, не втиснулась в плотно облегающие джинсы. Рубашка, обувь, кошелек и готово.

А теперь самое сложное: уйти не оглядываясь. На этот раз это была особенно сложная операция, потому что Зейн Бэдд был самым великолепным мужчиной из всех, на кого я когда-либо ложила глаз; у него был, несомненно, самый талантливый рот из всех, что я когда-либо ощущала; самый идеальный по размеру, пропорциональный и эстетически приятный член из всех, от которых я имела удовольствие получать блаженство.

Прекращай думать о его члене, Амаранта Куинн, отругала я саму себя.

Вздох.

Ладно. Пора уходить.

Дверная ручка не скрипнула, когда я ее повернула, что было на руку, как и петли. Несколько тихих осторожных шагов на носочках, и я покинула его комнату, не позволяя себе обернуться или притянуться к его проклятому глупому телу, лицу и члену.

Черт, черт, черт... перестань думать о его пенисе!

Это трудно было сделать, потому что его член был так чертовски привлекателен. А мастерство, с которым он его использовал, буквально загоняло в угол, настолько это было естественно, к сведению.

Я буквально хлопнула себя по лбу рукой в безуспешной попытке вытеснить все мысли, толчки и визуальные картины члена Зейна в полной боевой готовности и в расслабленном состоянии.

В гостиной никого не было, как и на кухне. Однако оттуда шел такой аромат, что было просто невозможно продолжать идти, ‒ запах свежезаваренного кофе.

Черт. Не останавливаться, чтобы украсть чашечку этого напитка; не останавливаться, чтобы даже понюхать.

Я застыла у двери, которая вела вниз в бар, жадно вдыхая аромат кофе.

‒ Думала, что сможешь незаметно скрыться, да? ‒ кто-то пробормотал у меня за спиной глубоким, хриплым, сонным голосом.

Я гордилась тем, что не подпрыгнула от испуга, даже не смотря на то, что он подкрался ко мне почти беззвучно.

‒ Ага, такая была задумка.

‒ Как на счет прощального поцелуя?

Я отказалась даже обернуться.

‒ Ни шанса.

‒ А прощального траха?

‒ Нет уж. ‒ Спокойно, Мара... стой на своем.

‒ А может прощальный минет? ‒ Его голос прозвучал рядом с моим ухом, вибрирующий, рокочущий, довольный. Дразнящий в основном, но и частично с надеждой... все же знают, как мужчины к этому относятся: смеясь, предлагают минет, вуалируя его под шутку, но надеясь, что это желание осуществится.

‒ Дай-ка подумать... нет. ‒ Я провернула дверную ручку. ‒ Прощай, Зейн. Все было изумительно.

‒ Знаешь, что было изумительно? ‒ спросил он, положив свои руки на мои бедра. ‒ Наблюдать, как ты пыталась влезть в эти джинсы.

Я развернулась, прижавшись спиной к двери в попытке держаться подальше от жара и возбуждения, которые возникли от его близости.

‒ Ты наблюдал?