Заставь дурака Богу молиться

— Да я не уперся, — он поморщился. — Со следователем вам не повезло. Я-то как раз думаю, что твоя подруга ни при чем.

— Почему? То есть, не «почему ни при чем», а почему ты так считаешь?

— Теперь еще и из-за ключа. У твоей подруги была масса возможностей положить его на законное место. А в основном из-за той одиннадцатичасовой съемки.

Подумать только! Ведь я Ланке объясняла, почему убеждена в ее непричастности почти такими же словами. Он подслушивал! Он там под стулом сидел!

Я представила сидящего под стулом Никиту с оттопыренным ухом так ясно, что не вынесла и расхохоталась. Да так, что и остановиться не могла. Ильин с Глебовым сунули мне одновременно по стакану с водой, от чего я развеселилась еще пуще, так что стаканы пришлось наливать заново, а Кешка понесся в ванную за половой тряпкой.

Мужики, кажется, решили, что у меня истерика, и прыгали вокруг в полной растерянности. И напрасно. Это был самый обычный смех, хотя и близкий к гомерическому. Вся эта история вдруг показалась мне таким верхом идиотизма, поневоле расхохочешься.

— Ладно, хорошего помаленьку, — смогла я произнести минут через несколько. — У Ланки есть знакомые. В самой студии, кроме Ланки, работает еще два человека, у них тоже есть знакомые, некоторые достаточно близкие, — в этот момент майор почему-то хмыкнул. Но промолчал, и я продолжала. — Ты, кажется, хотел мне какие-то новости сообщить. Мои кончились.

— Новости не так чтобы великие, с твоими не сравнить. Но кое-что есть. Про осколки я тебе рассказал. Дальше. Ты знаешь, что Лариса Михайловна в ту пятницу отпросилась со своей основной работы?

— Знаю, — гордо доложила я. — С одиннадцати до четверти первого ей лечили зубы. Потом она собиралась на дачу. Сразу сообщаю: куда, к кому, на какую дачу — мне неизвестно. Мне даже неизвестно, отправилась ли она именно на дачу или в иное место.

— На дачу, на дачу, — подтвердил Ильин. — Но дача у Ларисы Михайловны в черте города, а видели ее там только после десяти вечера. Улавливаешь?

— Улавливаю, чего ж тут не уловить: времени у нее было достаточно, чтобы упокоить хоть десяток Свет. Только… Знаете, если бы я сама поехала куда-то на природу после визита к зубному, то для успокоения нервной системы бухнулась бы спать, а не демонстрировала бы свое присутствие соседям.

— Возможно, — вздохнул Никита. — Однако, недоказуемо. Ни то, ни другое.

— Но зачем бы ей? Ланка сказала, что Лариса могла бы за ее спиной для собственных целей оперировать со счетами и всякой прочей мутью, ибо в бухгалтерии Ланочка ни уха ни рыла. Но даже если девушка Света что-то о бухгалтерских махинациях и разузнала, проще было ее купить, чем убить. Мотивчик довольно хлипкий.

— Можно и поосновательнее найти, если постараться. У Ларисы Михайловны есть приятель, к которому она очень… — Никита сделал выразительную паузу, — тепло относится. Причем взаимно, они даже собрались сочетаться законным браком. Однако жених на двенадцать лет моложе избранницы.

— И как на грех познакомился с обворожительной Светой, — догадалась я.

— Кто ж его знает, — майор развел руками. — Может, познакомился, может, нет. В Светином магазине его, таки да, помнят, но вот насчет самой Светы — пробел. Однако любопытно, что упомянутый жених вторую неделю безвылазно торчит в деревне у родителей, помогает дом ставить.

— На чем «жених» ездит, случайно, не скажешь?

— Разве что случайно… На серебристой «тойоте». А что, есть идеи?

— Подозрительный ты, Никита, сверх всякой меры. И вообще средневековье из тебя лезет. Дикарь. Ах, баба мужика на двенадцать лет старше, какой пассаж! Лично мне знакомы три аналогичные пары, в одной разрыв даже больше, очень прочные, кстати, пары, по прошествии уже долгих лет по-прежнему нежно друг друга любят. Хотя, — я немного сбавила темп нападения, — всяко бывает. Можно было заранее сказать, что больше всего оснований не любить девушку Свету — у ревнивых баб.

Глебов как-то странно закашлялся. Никита с поклоном отодвинулся от стола:

— Прошу, сударь, ваш выход.

Иннокентий посмотрел на меня взглядом виноватого кролика.

— Рит, я ему сказал про Лидусю и ее мужа.

— Да бога ради! — воскликнула я, быть может, излишне пылко, потому что Ильин покосился на меня с явным подозрением. — Чего там? У Виктора алиби нет, что ли? Где он, кстати, был в нужный нам момент?

— Виктор в нужное нам время играл в боулинг. В «Альтаире». Что подтверждается и обслугой, и игроками с соседних дорожек. Правда, если ты себе представляешь «Альтаир», то поймешь, что алиби отнюдь не железобетонное.

«Альтаир» я представляла. При тамошнем освещении — на дорожках свет, рядом мрак кромешный — слона можно не заметить. Равно как и его отсутствия. Поэтому согласилась моментально: